Череп Шерлока Холмса

— А что, Холмс, — спросил я, думая его расшевелить, — что, если нам с вами раскрутить наше вчерашнее начало? Найдем убийцу…

— …посадим пожизненно, — без энтузиазма подхватил Холмс. — Может быть, это удастся, может быть, нет.

— А от чего это зависит, если не секрет?

— Не секрет. Найти можно всегда. А припереть к стенке в суде — в зависимости от адвоката. Если будет Томкинс или Джильберт, вы сумеете настоять на своем, а вот если Митчел или, не приведи Бог, Голдуайт, вашего клиента вынесут из зала суда на руках, а вас проводят с черного хода.

Не скрою, меня огорчило настроение Холмса и его несколько циничный ответ.

— А истина, Холмс?

— Истина? — он взглянул на меня коротко и почему-то недоверчиво. — Вас действительно интересует истина, Ватсон?

— Да, отчего же нет?

— Что ж, милейший Ватсон, должен вас немного расстроить. Ваша версия много изящнее, чем собачьи ходки нашего друга Лестрейда, но к истине она имеет такое же отдаленное отношение, как матрос с «Ювенты».

— А если я не поверю вам на слово, Холмс? — спросил я, уже предвкушая то интеллектуальное наслаждение особого рода, которое испытывал каждый раз, слушая моего друга. — У вас есть доказательства?

— Есть наблюдения, — точно и немного сухо ответил Холмс, — доказательства — в Скотланд-Ярде.

Он затянулся пару раз и начал говорить. Его надтреснутый негромкий голос оказывал на меня почти наркотическое воздействие — да еще постоянно падающая световая масса от окна наискось через всю комнату… Я снова был счастлив.

— Вы, Ватсон, ухватываете главное, но откидываете мелочи. Например, почему гроб с ручкой?

— Другого не было в магазине сувениров.

— Это изделие штучное. Но допустим даже, вы этого не знали. Но если сувенир призван, по-вашему, просто «передать идею гроба», чего проще — оторвать ручку?

Я пожал плечами. Аргумент показался мне спорным.

— Неужели, Ватсон, туманную и размытую «идею насилия» надо передавать, коверкая и оставляя на месте преступления дорогой золотой перстень? Если тазик должен тонуть, отчего не сделать одну дыру в середине дна вместо двух дырочек по бокам? Зачем рукоять в форме ключа?

— Зачем, Холмс, зачем?

Холмс встал и прошелся по комнате.

— Начнем все-таки с убийства. Если бы вы внимательно прочитали протокол, вы бы поняли, что разрез представляет собой не харакири, а вскрытие. Ну а если так, то почему не допустить такую картину: вскрытие есть действительно вскрытие, смерть была естественной, страх смерти связан со знанием убитого о какой-то страшной болезни, да и сам приезд в Лондон можно связать с надеждой на лечение. Возникает несколько инфернальная фигура врача на заднем плане, нарушающего некоторые пункты медицинской этики. Но ничего криминального.

— А как вы докажете эту гипотезу?

— Дорогой мой Ватсон, ее не надо доказывать. Она есть допущение невиновности, и согласно презумпции ее надо опровергать. А опровергнуть ее нельзя.

— Значит, прокол репортера? Нет никакого ЗАГАДОЧНОГО УБИЙСТВА В СОХО?

— Не совсем, Ватсон, — сказал Холмс так, что у меня по спине поползли мурашки. — Убийства нет, но загадка осталась.

Он стоял против солнечного света, и я не видел его лица.

— Начнем с гроба, Ватсон? Давайте возьмемся за ручку. Ящик с крышкой и ручкой — сундук. Гроб-сундук — сундук мертвеца. Вам что-нибудь говорит это словосочетание?

— Признаться…

— Вы читали Стивенсона?

— «Айвенго»?

— Помилуйте, Ватсон. «Айвенго» написал Майн Рид[5]. Стивенсон написал «Остров сокровищ». Там есть такая песня «Пятнадцать человек на сундук мертвеца»…

Раньше, когда Холмс излагал свои версии, у меня как бы прояснялся мозг, теперь же, честно говоря, я подумал о раннем маразме моего бедного друга, настолько отдаленной ассоциацией он воспользовался. Он, однако, продолжал:

— У Стивенсона персонифицировано зло. Перейдем к перстню. Сколько ног у насекомых?

— Шесть.

— Косой крест — четыре ноги. Да еще — разогнутое кольцо.

— Золотое насекомое?

— Золотой жук.

— Эдгар По?

— Да, Ватсон. Первый детектив.

Кажется, я начинал ему верить.

— Ну, а петля?

— Как вы относитесь к России, Ватсон?

— Это где-то в Сибири?

— Да. Там был такой Достоевский. «Преступление и наказание» — очень полезная вещь.

— Я не знал, Холмс, что вы так много читаете.

— Честно говоря, из Достоевского я почерпнул только конструкцию петли, в которой убийца нес топор под курткой.

— А таз?

— А дырки для ремня?

— Шлем? Дон-Кихот?

— Вы уже начали схватывать с лету, Ватсон.

— Но ключ с лезвием…

— Смотрите, — Холмс схватил со стола клочок бумаги и быстро нарисовал ключ рукояткой кверху, а бороздкой влево, и, перечеркивая рукоятку, «припаял» вверх лезвие.

— Скрипичный ключ!

— Именно, Ватсон. Демон зла, расследование, преступление, рыцарь, наконец, скрипка — явный намек на меня. Этакий ребус — что-то вроде рождественского подарка старику Холмсу.

— Странный подарок.

— Более чем странный. Добавим к этому принципиальную неопознанность этого субъекта. Догадайтесь, как обзовут его наши газетчики.

— Учитывая их экстравагантность, — «Мистер Икс»?