Череп мутанта

Когда мы виделись в последний раз, Лариса была студенткой техникума, тощей, угловатой, состоящей из одних лишь локтей и коленок. Еще у нее вечно была какая-то несуразная прическа, она не знала, что делать с волосами. Еще она не умела одеваться, и всякая тряпка висела на ней, как на вешалке. Еще она всегда была не в духе. Еще я с детства дразнил ее Обезьяной из-за слегка оттопыренной нижней губы… Два года — и принцесса! Прическа, блузка, джинсы… Здесь было от чего обалдеть. Я и обалдел. Потом Ларка чмокнула меня в щеку — это было похоже на удар молнии. Или когда в «трамплин» вступишь — тоже напоминает. По-моему, сестра сама растерялась…

Я осторожно взял ее за плечи, окинул взглядом — ни малейшего намека на острые локти и коленки, на которые я привык натыкаться…

— Ларик… Эх, святые мутанты, как ты выросла!

— А я смотрю, смотрю, тебя нигде нет… — Она шмыгнула носом, и тут только я ее узнал по-настоящему. Это была моя сестра, Ларик, Обезьяна и все прочее — то самое существо, с которым мы на пару облазили окрестные сады, чердаки и подвалы, с которым мирились и ссорились по пять раз в день… и несколько раз тайком курили в лопухах за покосившимся забором… Точно, это Ларик…

— Слепой, не хочешь меня представить родственнице?

Я с опозданием сообразил, что железный Костик заговорил по-русски. Принцессе достаточно бросить мимолетный взгляд, чтобы вокруг начали происходить чудеса.

— Да, конечно. Лариса, это Тарас Костиков, мой друг и отличный парень. А это…

— Это твоя сестра.

— Троюродная, — со странной интонацией вставила Ларик.

— Очень приятно… А вон моя электричка, — вдруг брякнул Костик, — я пойду. Слепой, у меня через месяц свадьба, я сперва не хотел заранее говорить… Ты это… бери сестру, и приезжайте, ага? Ну, подробности я тебе потом… В общем, пошел я! Не буду вам мешать.

— Погоди, какая свадьба, с кем? — Я окончательно растерялся.

— Так с Надюхой же… Ну ладно, бывайте! — И он, внезапно ставший удивительно русскоязычным, заспешил к составу.

Провожая его взглядом, я встретился с глазами сержанта и прочел в них столько зависти, что мне стало совсем хорошо.

Мне стало настолько хорошо, что я забыл, что нужно делать. Да и зачем, если так славно просто стоять и глядеть на Лару? Никуда не нужно идти, ничего не нужно говорить… Надеюсь, что сестра испытывала хоть что-то подобное моим ощущениям.

— Ну, как ты?.. — промямлил я спустя некоторое время. Не знаю, сколько минут, часов и веков миновало, прежде чем я заговорил. Кажется, Вселенная успела совершить пару оборотов вокруг нас. — Выглядишь здорово.

Ларик провела рукой по коротким волосам.

— Ты об этом? Да… вот. Надоело каждый день причесываться. — Она улыбнулась. — Ну что, пойдем к нам? Я уже своих предупредила, что ты приехал…

* * *

Поселок сильно изменился. Мне он почему-то запомнился серым и унылым, а сейчас повсюду вывески, все яркое, пестрое, пластмассовое. Кольчевск невелик, когда-то он возник рядом с Ремжелдором — заводом по ремонту железнодорожной техники. После перестройки завод сперва выполнял какие-то заказы, затем что-то связанное с конверсией… потом предприятие захирело, цеха, насколько я знаю, сдавали в аренду каким-то шаромыжникам, после пришел новый директор — вроде бы навел порядок, закрыл договоры об аренде, завод заработал снова… Ну и Кольчевск лихорадило вместе с Ремжелдором. Других-то крупных предприятий здесь нет, так что половина, а то и больше жителей Кольчевска зависят от процветания этого гиганта промышленности. Дядя Сережа там полжизни проработал, да и тетя Вера, пока по инвалидности не уволили.

Сейчас завод стоит — это видно по цвету неба. Обычно, когда цеха работают, завод дымит так, что небеса над Кольчевском желтоватые, не то что в Зоне, где воздух чистый… если на дозиметр не глядеть. Так вот, сейчас небо было голубым. И облака — как белая вата.

Мы шагали по залитой солнцем улице, вдоль тополей и череды ярких вывесок. Я покосился на Ларика, она хихикнула. Как я отвык от всего этого… Дорогу перебежали двое пацанов, младшие школьники. У обоих пластмассовые автоматы и… я не поверил глазам — что-то напоминающее ПДА на браслетах, вроде наших. Пластиковая коробочка с экраном, кнопочками… Неужели здесь дети играют в сталкеров? Один мальчишка поднял автомат и, надувая щеки, пробубнил: «Ды-ды-ды!» — стрелял, значит. Другой поднес браслет с пластиковой коробкой к лицу и пискляво крикнул:

— Супермен, на помощь!

Ну слава богу, это не сталкеры. Вот и хорошо. Не нужно вам этого, пацаны. Зоной клянусь — не нужно.

Потом мы свернули в переулок, и сразу все сделалось знакомым, здесь ничего не изменилось, осталось прежним — каким я запомнил с детства. Старые, аккуратно подкрашенные заборы, дремучие заросли бурьяна между дворами и дорожкой, утоптанной до каменного состояния. Пыльно, жарко, трещат кузнечики. Именно такие моменты, незначительные, малозаметные, способны поразить сильнее всего — в Зоне нет кузнечиков. Какая-то мошкара ночью у костров кружит, в болотах, опять же, разной мелкой дряни хватает, а вот стрекота этого по ту сторону Периметра не услышишь. Мирный звук, домашний.