Чердынец

— Ладно, ладно… в следующий раз обязательно тебя послушаем. Лизун ты наш! Учитель разврата…, — Катька откровенно смеется, за ней начинает хохотать и Светка. Потом Светка подтягивается к Катиному ушку, что-то шепчет, показывая пальчиком мне в область паха. Катька отстраняется, смотрит на меня:

— Что, правда? Ну… сам виноват. Мы девушки неопытные, нужно было объяснять.

Светка мечтательно закатывает глазки и тянет:

— А я бы еще попробовала… ее… ну — сперму — на вкус! Ах как мне понравилось! А тебе, Катюшка? — переводит взгляд на подругу.

Катя отводит глаза:

— Угу… Юр! А вот ты говорил, ну, что многие женщины так делают, но не многим нравится. А… многие — глотают?

— Ты знаешь… нет — не многие. Большинству это не нравится. Ну… тут же — и мужчины разные. Разные организмы, процессы там… по-разному идут. Думаю, и на вкус она у всех — различается. Так что… цените, девочки, меня — такого вкусного! — улыбаюсь.

— Ой-ой-ой! Не загордись! Вкусный ты наш! — это Катя-язва!

— А мы и ценим, Юрка! Очень-очень ценим, правда! — вот же Светка, простая душа!

Солнце ощутимо катиться на запад. Мы начинаем, не торопясь, собираться. Девчонки решили назад идти в купальниках — те уже высохли во время наших… игрищ. Они переодеваются, практически не стесняясь меня.

Потом мы медленно бредем к Песчанке. Когда девчонки переходят речку, я наполняю пустые бутылки из-под газировки водой, чтобы они смогли обмыть ноги. Моются они тщательно и одного раза воды — не хватает. Хожу и второй, и третий раз. Потом они ждут, когда я обмоюсь сам.

К горе идем медленно. Светка берет меня под руку, а Катя — идет рядом.

— Юр! А вот… ну сам процесс… ну — ебаться так же… сладко? — Светка краснеет, но смотрит мне в глаза. Катя отворачивается, но чувствую — ушками стрижет!

Я, что-то рассказывавший девчонкам, поперхнулся и закашлялся.

— Свет! Вот… как сказать-то… ладно — скажу честно… очень сладко! Это же… ну — перемежать все это нужно! Чтобы — все прочувствовать! Но… понимаете, девчонки… не нужно этого делать. Девственность — она одна… не стоит сейчас ее терять. Ведь сами подумайте — вам сейчас по четырнадцать. Еще три года в школе. Потом — институт. Мы расстанемся… ну что тут… такова жизнь. Вы встретите мужчину, а может и не одного, может кто-то и лучше меня будет! А что? И такое тоже возможно. А скорее всего — наверняка так и будет. И… в общем… вот что я скажу — целку лучше терять попозже. Когда вы будете взрослыми девушками, лучше будете разбираться в своих чувствах. Может и ошибаться тоже будете… Мы же — все в жизни ошибаемся — ни так, так этак! Но… сейчас — не стоит…

Девчонки смотрят на меня удивленно.

— Вот ты сейчас и впрямь, как взрослый, даже пожилой мужик говоришь! — Светка немного хмурится.

— И еще… я пообещал… вас не трогать… ну — в этом плане.

Опять удивление:

— Кому пообещал? — обе смотрят на меня настороженно.

— Так… что-то я заболтался… Ладно! Вы с Галей разговаривали? — я смотрю на них.

— А-а-а-а-а… вон оно что! А мы уж подумали! — Светка смотрит на Катю, та отворачивается и пожимает плечами.

— Ну да… разговаривали. Точнее — она с нами разговаривала…, — Светка задумалась.

— Ну… вот… она же ведьма. Все наперед знает. Вот и просила меня… чтобы не заигрались мы.

— А что — правда она ведьма? — Светка смотрит снова с интересом.

— Можно и так сказать…

— Ага… значит не просто так я, когда она вот так рядом… немного трясусь… Она — к-а-а-а-к взглянет своими глазищами! А я не могу понять — толи мне описаться хочется, толи… в животе как-то сжимается все… и в трусиках… так… влажно становится, — опять Светка откровенничает.

Я решаю спровоцировать — интересно же:

— А вот так — как мы сейчас… точнее — как ты — Кате… Не хочется?

— Ой! Я и не знаю… скорее — обмираю вся… и готова… ну не знаю… вот — что скажет, то и сделаю! А скорее — чтобы она мне вот так… Мне даже сейчас, когда говорю, так сладко внизу становится.

Вижу, что и Катя с интересом смотрит на Светку.

— А ты, Катюшка, что чувствуешь, когда Галя рядом? — обращаюсь к сестре.

Та, сначала молчит, потом задумчиво:

— Не могу сказать… как-то — неопределенно. И тянет к ней, а вот зачем — не знаю. Она же как та кошка — черная… и погладить хочется, и боязно — дикая какая-то.

— Так, Юрочка! Вот все ты нас расспрашиваешь! А вот сам — как? Хочешь ее? — Светка спросила, но смотрят — обе.

— Тут девчонки тоже — неопределенно как-то, — я повожу пальцами, — вроде и тянет, а зачем — толи отлизать ей все-все… толи — трахнуть, жестко так… везде и куда угодно! Чувствую, что как-то пасую перед ней. А иногда, из-за того, что пасую — злость такая поднимается! Хочется поставить ее раком и в попу трахнуть — грубо, жестко, даже — с болью для нее!

Что-то я разоткровенничался. Вон и девчонки смотрят ошарашенно. Язык мой — враг мой.

— Юр! А что — вот в попу — это всегда больно? — опять Кузнецова.