Чепи

Пока комплектовался очередной конвой на Чепи, Морис помог Дул перебросить часть станции кацаранцев на орбиту Земли. Начался окончательный этап сборки дипломатического корпуса. Скоро он засияет во всей своей красе. В нем было предусмотрено помещение пока для 20 кацаранцев, но со временем хотели увечить до 50. Они хотели научиться понимать людей. Пока это получалось с трудом, многие взгляды им казались ужасными, а некоторые совершенно непонятными. Порой они путались в простых вещах. К примеру, зачем на лошадях ездят? Землянам понятно, а вот их идеология это никак не принимала. Они стремились понять своего первого соседа и дать взамен свой мир, свои навыки. Морис переживал, что, получив технологии кацаранцев, земляне вздумают применить их в военном направлении. Он не касался юридических тонкостей. Были предложения, что лицензия на ту или иную технологию будет принадлежать не конкретному государству, а той самой комиссии, что была создана для работы с кацаранцами, и уже далее комиссия будет выдавать права земным компаниям за соответствующее вознаграждение. Опять власть сильных и богатых. Так что ничего не изменится.

Вроде бы все хорошо, но он был сам не свой. Что-то не давало ему покоя. Мир на Чепи рос. Уже были отправлены первые юны и учителя. У них прекрасный дом. Колония разрослась до 250 человек, из них только 23 – миротворцы, остальные – это наемный персонал, который помогал строить город, изучать планету. Планировалось, что Чепи должна существовать без участия Земли, что, если в один момент, связь с домом прервется, они должны спокойно выжить и развить новую цивилизацию. Для этого на планету перебросили огромный архив технической документации, научной, художественной и иной литературы. Также разрабатывались компактные заводы для производства самого необходимого. Все это должно быть зациклено только на себе, без дополнения извне. Задача была поставлена сложной и казалось невыполнимой, но ее надо было решить, иначе в один прекрасный момент, если прекратятся полеты, колонисты вернутся чуть ли не к первобытному строю.

Морис почти не спал. Порой его напряжение доводило его до срыва, и тогда он мчался по пустыни, поднимая в небо тонны песка и обрушивая его на землю. Так он долетал до безжизненных гор и начинал все крушить. Камни взлетали и, как отбитые невидимым кеглем, с грохотом устремлялись на землю, оставляя в ней рытвины и небольшие кратеры. Его начинала бесить тупость некоторых людей. Несмотря на столь явные перемены, они с упорством идиотов продолжали наращивать военный потенциал и ссорить страны между собой. Он швырял глыбы по несколько тонн во все стороны. Рев и грохот, будто тут идет настоящее сражение. А он продолжал и продолжал все крушить.

Челнок Нани висел на самом горизонте. Она не приближалась, а только с грустью смотрела на облака пыли, что поднимаются над этой иссушенной землей. Только когда все стихало, она подлетала к нему и обнимала как маленького ребенка, шепча слова, что у него все получится, все, все.

В последнее время Морису не давали покоя видения. Он видел их, когда был в коме после того, как чуть не погиб и его лечил Буру. Стоило ему закрыть глаза, как начинали скакать какие-то кадры, будто он смотрел быстро меняющиеся картинки, только это были схемы. Он ничего в них не понимал, это происходило так быстро, что Морис не мог сосредоточиться. Линии, линии, знаки. А потом он сидел за столом. Прикрыл глаз – и опять замелькали линии. Морис положил перед собой лист чистой бумаги и представил картинку на листке, но чтобы отобразить саму картинку, он поднял карандаш и дал волю ему самому рисовать линии. Карандаш забегал.

Когда карандаш повис, он взял лист и долго смотрел на то, что ничего не значило. Овалы, прерывистые и замкнутые фигуры, символы, значки. Надписи тянулись по краю и вверх. Что-то перечеркивалось. Что это? Морис взял этот листок и отдал в лабораторию. Там пожали плечами. Потом он отдал это инженерам и те тоже пожали плечами. Последнее, что он сделал – показал его Гиду, и тот удивленно спросил, откуда они у него. Оказалось, это одна из схем чертежной метки, которую они применяют при разработке своего оборудования. Но они не могли сказать, что именно было изображено, мало данных.

Получается, Морис видел какие-то чертежи. Но что это и для чего, он не знал. Тогда Нани предложила дать свободу своему сознанию, и пусть карандаш чертит все. Будет это один или сотня рисунков, неважно. Надо было понять смысл, ведь они неспроста ему снятся и преследуют его. Она и Морис это понимали.