Читаем Чему верить, что проверить? полностью

Чему верить, что проверить?

Рассказы о том, чего не бывает, но об этом почему-то многие не знают, и о том, что бывает, хотя об этом тоже знают не все, или о «живых барометрах» и «друзьях черта», о цветочных часах и священных животных, короче говоря: о правильных и неправильных народных приметах.Рисунки В. Стацинского и Ю. Селиверстова.

Виталий Казимирович Стацинский , Юрий Дмитриев , Юрий Дмитриевич Дмитриев , Юрий Иванович Селиверстов

Культурология / Детская образовательная литература / Книги Для Детей18+
<p>Юрий Дмитриев</p><p>Чему верить, что проверить</p><p>Введение</p>

Эта книга о приметах. О приметах верных и неверных. Неверные приметы называются суевериями — напрасной верой: по-древнеславянски слово «всуе» значит «напрасно».

Многие суеверия родились в глубокой древности, когда люди еще не выдумали богов.

Менялись религии: «умирали», исчезали одни боги и на смену им люди придумывали других. А суеверия оставались.

Немало людей, потерявших веру в бога или вообще никогда в него не веривших, все-таки пугаются черных кошек и откладывают даже важные дела, только чтоб не начать их в понедельник. В век атомной энергии и космических полетов суеверия продолжают жить.

Группа ученых, руководимая американским профессором Э. Кодуэлом, опросила 150 тысяч человек — жителей 18 стран. Было установлено, что, во-первых, в этих странах существует не менее четырех тысяч примет-суеверий и, во-вторых, из каждых десяти опрошенных только трое категорически заявили, что абсолютно не верят в приметы. Четверо из каждого десятка признались, что, хоть и понимают всю бессмысленность предрассудков, все-таки склонны верить в них.

В этой книге рассказывается о верных и неверных приметах. Само слово «приметы» родилось от слова «примечать». Заметили что-то люди, запомнили. А вслед произошло какое-то событие. Ага! Значит, предыдущее связано с последующим.

Но ведь очень часто бывают просто совпадения: за одним явлением следует другое, совершенно никакого отношения к предыдущему не имеющее. Однако люди не всегда понимали и понимают это. Вот так и появляются неверные приметы.

Но среди огромного количества предрассудков есть и верные приметы. Они проверялись не годами, а веками. Сейчас они научно обоснованы.

Но в книге рассказывается не о всех приметах и не о приметах вообще, а лишь о некоторых, связанных с животными и растениями. Это, пожалуй, самые древние, самые живучие и самые распространенные приметы.

<p>Часть первая</p><p>Когда-то очень и не очень давно…</p><p>Великий гоготун, дябдяр и мудрый Чу-тлок-чу</p>

Первобытному человеку жилось очень трудно.

Сейчас антропологи установили, что из сотни неандертальцев — людей, населявших землю примерно 100 000 лет назад, — до сорокалетнего возраста доживал лишь один. Большинство гибло или умирало, не прожив и 20 лет.

Кроманьонцам, населявшим нашу планету 20–30 тысяч лет назад, жилось немного лучше: до сорока лет доживали уже 12. Но большинство гибло или умирало очень молодыми.

Плохо было первобытному человеку. Его мучили холод, болезни, на каждом шагу подкарауливали дикие звери — могучие и многочисленные. А он — слабый, незащищенный, крошечная песчинка в бушующем океане природы. Ему все непонятно: солнце и звезды, луна и радуга, разливы рек и дожди, гром и молния. Но еще непонятнее живые существа, их голоса, их хитрость, их жизнь. Животных, как все непонятное, первобытный человек окружал легендами, наделял их необыкновенными качествами, считал всемогущими. Даже создание мира нередко приписывал животным.

…Бескрайняя водная гладь, абсолютный мрак и абсолютная тишина — таким представляли себе древние жители Египта мир в первоначальном его виде. Но вот над этой водной гладью поднялся холм с сидящей на его вершине лягушкой и лежащим рядом яйцом. С этого все и началось.[1] Из яйца вывелся гусь — Великий гоготун. И сразу исчезла тишина — гусь закричал. Сразу стало светло — гусь, подобно солнцу, осветил все вокруг. Потом гусь начал создавать обитателей земли — людей и животных.

Предание о сотворении мира птицей существует и у других народов.

Некоторые народы считают, что землю сделали не птицы, а звери. Например, у эвенков есть легенда о том, что мир создали мамонт и фантастический змей — дябдяр.

Дело было так: среди безбрежного водного пространства находился крошечный островок. Чтоб увеличить его, мамонт стал хоботом и бивнями доставать со дна землю и бросать ее на островок, а змей ползал по островку и, разравнивая землю, увеличивал его площадь.

Животные сотворили землю, они же усовершенствовали окружающий их мир. Вот как, например, происходило создание дня и ночи по представлению индейцев племени крик.

Собрание зверей, на котором решался вопрос о дне и ночи, проходившее под председательством медведя Нокози, было очень бурным. Одни животные требовали, чтоб все время была ночь, — это их вполне устраивало, другие, наоборот, хотели, чтоб все время был день. Неизвестно, чем кончился бы этот спор, не подай свой голос бурундук Чу-тлок-чу. Он указал на енота Вытко, точнее, на его хвост. И все звери увидели, что на красивом пушистом хвосте енота чередуются белые и черные полосы. Бурундук сказал, что как кольца на хвосте Вытко сменяются одно другим, так и день должен сменяться ночью, а ночь — днем.

Звери подивились мудрости Чу-тлок-чу и постановили, чтоб день следовал за ночью, а ночь — за днем через одинаковые промежутки времени.

Перейти на страницу:

Все книги серии Школьная библиотека (Детская литература)

Возмездие
Возмездие

Музыка Блока, родившаяся на рубеже двух эпох, вобрала в себя и приятие страшного мира с его мученьями и гибелью, и зачарованность странным миром, «закутанным в цветной туман». С нею явились неизбывная отзывчивость и небывалая ответственность поэта, восприимчивость к мировой боли, предвосхищение катастрофы, предчувствие неизбежного возмездия. Александр Блок — откровение для многих читательских поколений.«Самое удобное измерять наш символизм градусами поэзии Блока. Это живая ртуть, у него и тепло и холодно, а там всегда жарко. Блок развивался нормально — из мальчика, начитавшегося Соловьева и Фета, он стал русским романтиком, умудренным германскими и английскими братьями, и, наконец, русским поэтом, который осуществил заветную мечту Пушкина — в просвещении стать с веком наравне.Блоком мы измеряли прошлое, как землемер разграфляет тонкой сеткой на участки необозримые поля. Через Блока мы видели и Пушкина, и Гете, и Боратынского, и Новалиса, но в новом порядке, ибо все они предстали нам как притоки несущейся вдаль русской поэзии, единой и не оскудевающей в вечном движении.»Осип Мандельштам

Александр Александрович Блок , Александр Блок

Кино / Проза / Русская классическая проза / Прочее / Современная проза

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология