Чемпион Дурмстранга — Геллерт Гриндевальд! [СИ]

— Но выход есть, — обнадёжил его Альбус, пока достопочтенный редактор не поседел от ужаса, гоняя в голове картинки открывающихся перспектив. — Если Рита публично признается в том, что материал, который мы обсуждаем, является чистейшим плодом её фантазии, принесёт нам свои извинения и обязуется более никогда ничего подобного не писать, я сохраню её маленькую тайну.

Когда он договорил, Варнава вытер платком вспотевшую лысину, хлебнул медовухи и протяжно вздохнул.

— Альбус, вы меня без ножа режете, — проговорил он, жалобно поднимая глаза. — Рита — мой лучший корреспондент…

— Который пишет неправду, — мягко вставил Альбус с приятной улыбкой.

Варнава посмотрел на него с мольбой, но Альбус, не моргая, продолжил улыбаться. Его собеседнику не оставалось ничего, кроме как капитулировать.

— Я прослежу за тем, чтобы Рита в кратчайшие сроки опубликовала опровержение той статьи и свои извинения, — проговорил он, поднимаясь.

— Чудесно! — Альбус заулыбался ещё ярче. — Буду ждать с нетерпением… Не хотите ещё медовухи, Варнава?

Кафф взглянул на него так, словно Альбус предлагал ему поцеловать гиппогрифа, и поспешил откланяться. Довольный собой, Дамблдор позвал Розмерту и попросил бутылку медовухи с собой — надо же поделиться с Геллертом хорошей новостью.

После того, как неожиданно быстро и легко решилась проблема Риты Скитер, время и в самом деле понеслось с невероятной скоростью — только успевай ловить дни! Альбус не успевал, да и не особо старался — он был полностью поглощён делами и заботами и даже чуть не пропустил новое представление на стыке комедии и драмы, устроенное Геллертом в библиотеке за пару дней до второго этапа.

— Вы знаете, кого именно мне предстоит вылавливать из озера?

Минерва, выбиравшая книгу, посмотрела на него почти озлобленно.

— Не имею ни малейшего представления, — процедила она, снимая увесистый томик с полки. — Хвала Мерлину, я не причастна к организации Турнира и не должна ломать голову над такими вещами. Поговорите с Дамблдором.

— Ах нет, с ним говорить о серьёзных вещах невозможно, — возразил Геллерт, следуя за ней по проходу. — А ведь от того, кто будет дожидаться меня под водой, зависит, как сильно я буду стараться «пропажу вернуть».

— Результаты Турнира волнуют меня ещё меньше, чем его организация.

— Вы очень жестоки, — произнёс Геллерт равнодушно. — Обижены?

— Лишь разочарована, — хладнокровно ответила Минерва, останавливаясь возле другого стеллажа и что-то высматривая на нём. — От волшебника с вашей репутацией я ожидала… — она провела пальцем по корешку и достала нужную книгу с полки, — большего.

— А было бы лучше, если бы я вёл себя соответственно репутации?

— Просто серьёзности было бы достаточно.

Они остановились в ряду с книгами по продвинутой трансфигурации. Пока Минерва что-то искала, Геллерт прислонился плечом к шкафу и скрестил на груди руки.

— Хотите спор? — предложил он. — Если следующие две недели я буду вести себя серьёзно…

— Я не стану спорить с вами, мистер Гриндевальд, — возразила Минерва, поудобнее перехватывая книги. — А сейчас извините, меня ждёт работа.

И она ушла, гордо задрав подбородок, а Геллерт так и остался стоять в проходе.

— Она зануда, согласен?

Альбус коротко поджал губы — был недоволен, что его рассекретили — и подошёл к Геллерту.

— И при этом — идеальный заместитель директора, — продолжил Гриндевальд, — с учётом того, что директор — ты. Так сохраняется баланс.

— Поэтому я и выбрал своим заместителем именно Минерву, — отозвался Дамблдор. — К тому же, однажды она станет замечательным директором.

Геллерт на это хмыкнул и, помолчав немного, полюбопытствовал:

— Так кого ради меня утопят?

— Мой друг, разве имею я право говорить тебе это? — мягко возразил Альбус с мыслью: «Кажется, Минерву мы всё-таки не уговорим…»

В итоге на второй этап в качестве «пропажи» Геллерта в озеро отправили доктора Шурле — кандидата лучше попросту не было. Доктор воспринял известие стоически и ничего не сказал — долг был для него выше личного удобства, а именно на долг (перед Министерством, приставившим его к Геллерту, перед страной, перед «тем, кого приручили») Альбус и напирал, когда уговаривал Шурле. Во время того разговора Альбус искренне пожалел, что всё никак не выздоровеет Барти — убеждения такого плана удавались ему лучше, чем кому бы то ни было. Но нет, Крауч продолжал отсутствовать, и даже в день этапа не появился — опять прислал вместо себя невероятно гордого оказанной честью Перси.