Чем черт не шутит

– Как что? Прическу, немедленно подстричь волосы, что это за старческий пучок? Да и маникюр. У вас руки, pardon, как у прачки. Это неприлично. Костюм на вас красивый, но этот цвет вам не идет. Запомните, беж – это не ваше. Ваш цвет синий, бирюзовый и что-то с этими оттенками, – бабушка была безжалостна. – В остальном, посоветуйтесь с молодежью, – она кивнула на меня, – они лучше разбираются, какие маски делать, как подкрашиваться. Кстати, здесь есть солярий. Вот с него и можете начать. Вам все понятно? Тогда оформляйте карточку и не забывайте уходить по вечера из дома.

– Куда? – испугалась Люба. – Куда мне уходить? У меня же дети, их кормить надо.

– Сколько лет вашим детям? – раздраженно спросила бабушка.

– Сыну 20, а дочери 22.

– Оставите им на плите, сами разогреют. А приходить вы будете сюда, в клуб и проводить приятно время, – с этими словами Ольга Андреевна важно удалилась в сторону бара. Я хотела последовать за ней, но Люба удержала меня.

– Это кто? Хозяйка клуба? – она кивнула в сторону бабушки.

– Это хозяйка дома, – ответила я и быстро смылась.

Интересно, помогут ей бабушкины советы. Ну, бабуся дает!

Домой мы пришли пораньше. Ольга Андреевна закрылась в комнате разбирать коробку, которую несла сама, не доверив мне, а я стала готовить ужин. Зазвонил телефон.

– Это Светлана Михайловна? Из приемной Петровского беспокоят. Александр Николаевич просил вам передать, что будет ждать вас в 19 часов у памятника Пушкину.

– Хорошо, – ответила я и чуть не запрыгала от радости.

Как здорово! Мы пойдем в кино.

Я стала собираться. Господи! Вот же моя сумочка лежит, как живая. А я обыскалась ее. Хорошо, что нашлась, ведь ключи от машины тоже в ней были. Окрыленная, понеслась к машине, и только открывая ее, вспомнила, что ничего не сказала Ольге Андреевне. Возвращаться не буду – плохая примета. Ничего, сейчас с мобильного позвоню. Вот черт, и мобильный оставила. Я повернула ключ зажигания и, не выключая, побежала к дому. Страшный взрыв прогремел сзади.

Я обернулась и застыла как изваяние. Моя маленькая «Мазда» была охвачена пламенем. Из подъезда выскочил охранник, звоня кому-то на ходу. Выбежала консьержка, а я все стояла и не могла сдвинуться с места. Это не со мной! Это, наверное, во сне. Я сейчас проснусь, и ничего не будет. Ни этих орущих что-то людей, ни пылающей машины. Кто-то больно толкнул меня, пробегая мимо. Я отошла в сторону. Выходит, это не во сне. Это горит моя машина. Но этого не может быть. Почему она взорвалась? Господи! Как мне ее жалко. Двадцать раз могла поменять машину на новую и дорогую, но так сроднилась с этой, что никак не могла с ней расстаться и вот…

Я стояла, как в столбняке, хотя, может, в столбняке как раз не стоят, а лежат или бегают, не знаю. Вокруг была суматоха, бегали, кричали. Понаехали милицейские машины, кто-то снимал на камеру. Я вдруг почувствовала жуткую усталость, но уйти мне не дали, все тормошили и задавали вопросы.

Поняв, что не получат сейчас никакой информации, меня, наконец, оставили в покое. Не помню, как я оказалась дома. Девчонки пытались меня растормошить, бабушка сидела рядом и гладила по голове и шептала по-французски. Вера с испуганным лицом предлагала что-то выпить.

Когда приехал Саша, я не слышала. После таблеток, что мне насовали, крепко заснула. Проснулась уже поздно, за окном было темно. Во рту пересохло, захотелось крепкого, сладкого чаю с лимоном. Сразу вспомнила тетю Раю, она всегда говорила, что чай должен быть крепкий, горячий и сладкий, как поцелуй. И при этом смотрела на папу, тогда она еще не была его женой. Мне почему-то это выражение хорошо запомнилось. Пойду на кухню и попрошу Сашу сделать такой чай, а потом будет поцелуй нежный и горячий. Он, наверное, переволновался из-за меня. Ничего, сейчас пойду его успокою. Я резво встала и направилась на кухню. Было тихо, только из кухни доносились приглушенные голоса.

– Сашенька, ты должен поесть, – Верин голос звучал нежно, я невольно остановилась. – Смотри, вот бефстроганов, твоя любимая цветная капуста, я так старалась. – «Она старалась? Да это же я старалась, несколько раз перезванивала Люсе и чуть не довела ее до истерики своими вопросами».

– Я знаю, Верочка, как тебе нелегко приходится, и за бабушкой ухаживать и за нами. А теперь, когда бабушку забрали в больницу, тебе еще труднее придется.

«Бабушку забрали в больницу? А я все проспала».

– С бабушкой будет все в порядке, она просто переволновалась из-за Светланы. Врач сказал, ничего страшного. А тебе надо усилить охрану после этого покушения, – пела Вера.

– Мне непонятно, если покушались на меня, зачем взорвали Птичкину машину.

– Господи! Саша! Ну, кому нужна твоя безмозглая жена? – Он молчал, и Вера продолжала – Я до сих пор не понимаю, как ты мог на ней жениться. Да, безусловно, она красива, но совершенно не нашего круга. Она не умеет себя вести, безалаберная и абсолютно не интеллигентна. – Эту песню я уже слышала однажды. Сейчас он ее оборвет и скажет, какая я замечательная, и что он любит меня. Нет, молчит, а Вера все поет.

– Все были против этого брака.