Человек в системе

Это — групповое поведение. Ни за чем не нужное. Так, для комфорта чувств. Потому что если попутчик не смотрит на тебя, не поддерживает фразы, не производит мелкие знаки дружелюбия — это дискомфорт. Вплотную к тебе, в замкнутом пространстве, находится человек, в добром отношении которого ты не уверен. Он не откликается на сигналы системы распознавай™ «свой — чужой». В случае чего от него не знаешь чего ждать. Он неприятен. И это его поведение — задевает; раздражает; мешает; оскорбляет, наконец. С таким человеком нельзя отправляться в поход, на шабашку, в разведку и на зимовку. Он будет мотать нервы. Он не адаптируется в группу. У него отсутствует «чувство партнера». Ему будут бить морду. Его могут убить — ни за что, просто в нарастающем нервном напряжении работы в замкнутом пространстве. На траулере такие часто падают за борт.

Но — один вечер в купе вам делить нечего! Ан на подсознательном, рефлекторном уровне он неприятен. Ибо двое — это уже группа. И нарушения группового поведения — ведут к конфликту внутри группы.

Для вас же спокойнее просто не обращать на него внимания! Почему это плохо получается?

Потому что срабатывает групповой инстинкт.

Если вы признали лидером его — возможна одна модель отношений. Лидер ты — модель может быть зеркальной к первой. Равны — тогда обозначаете друг другу «нейтральную полосу» взаимного пользования, в утилитарном и эмоциональном смысле. Но если он как бы не замечает вас вообще — то на уровне группового инстинкта он ставит вас намного ниже себя. И ваш инстинкт повелевает вам дать ему по морде, назвать козлом и хамом и подчинить себе. А вот генетика у нас такая. Эволюцию мы такую прошли. Кроме совсем уж потомственных холопов.

Подобные микроконтакты возникают на улице, в транспорте, в очередях и т. п. Смысл минимальной любезности ясен — групповое общежитие. А вот «ощупывание» друг друга такого явного смысла не несет. И однако!..

Групповой инстинкт включает в себя инстинкт иерархии.

2. Групповая иерархия подразумевает групповую координацию. Смысл координации действий понятен на производстве, на войне, в экспедиции. Но.

Иерархия есть всегда. А координация не всегда. Иногда она просто невозможна, ее никак не применить.

В группе детского сада. Или в школьном классе. Или в тюремной камере.

Все делается по распорядку. У всех равные права, обязанности и условия. Будь группа аморфной или иерархически структурированной — от этого абсолютно ничего не зависит. — Кроме социального статуса и самочувствия членов группы.

Быстро выделяются: лидер, перворанговые особи, второ- ранговое большинство и изгои.

Вот такая самоорганизация социальной материи. Делать нечего — а структурирование происходит.

Реакция на вызов — это: лидеру достанется сладкий кусок или лучшие самки для передачи генов. И вот — самок нет, пайки равные, и все равно групповое структурирование работает.

Групповой инстинкт обеспечивает «целесообразное групповое структурирование» еще до того, как от него может быть толк, и даже тогда, когда толка вовсе не может быть.

3. Группы бывают самые разнообразные.

Наш двор, наш район, наш дом, наша школа, — мы пацаны отсюда. Наш класс и наш отряд в летнем лагере. Наша бригада, наш экипаж, взвод, рота, полк. Город, область, страна. Нация, народ, раса.

Групповое структурирование принимает разные формы, разные конструкции складываются, разные степени громоздкости и многоэтажное™ употребляются.

Наш взвод или наш класс — это явная группа. Но социумом ее назвать трудно. Слишком проста и несамодостаточна система.

Наш город — это уже социум. Даже если ввозит газовые плиты, цемент и куриные окорочка. Это нормально. Торгует. Но вообще в нем можно прожить всю жизнь, переходя из одной социальной роли в другую, женясь и продвигаясь по службе.

Но. Групповой инстинкт в классе и социальный инстинкт в городе — в принципе один и тот же. В классе его проявления крайне просты и немногочисленны. А в городе он имеет массу вариаций. Но суть та же. Контакт, взаимодействие, иерархия и ее признаки.

Поэтому выражения «групповой инстинкт» и «социальный инстинкт» можно применять в том же смысле, в зависимости от контекста, где как сказать удобнее и точнее.

ПРИБЛИЖЕНИЯ

1. Жил-был Аристотель. Он был прекрасен. Он был мудр, но еще более последователен и цепок. «Жеребенок лягает свою мать», — любовно отзывался его учитель Платон о часто спорящем ученике. Аристотель был материалист, рационалист, воспитатель Александра Македонского, систематик и большой зануда. Движение его мысли напоминало танковую гусеницу на малой передаче. Пошла — до всего доедет.

В Средние века его называли просто: «Учитель». Без уточнения. С большой буквы. Ученые монахи знали его наизусть.

Вот он и сказал, в своей античной Элладе и задолго до мрачного Средневековья с его христианскими монастырями, сказал среди многого прочего мудрого хрестоматийнейшую давно уже вещь:

«Человек — животное социальное». Это знают все разумные люди. Из чего отнюдь не следует, что все разумные люди это понимают. Но знают!