Человек в саване

Нозману кто-то возражал, но, до известной степени, этот неприятный ассириец прав. Конечно, прав… Если бы всякий влюбленный смог бы хоть три-четыре дня ни секунды не думать о своей пассии — разве не полетели бы одни только клочья от всей этой влюбленности? Конечно…

Но вот дальше Нозман загнал и себя, и нас в дебри таких построений, что хоть святых вон выноси.

— А если это так, — с достаточно противной насмешливой улыбкой продолжал он свою теорию, — если любовь — самогипноз, то ее прекрасно можно и внедрить, и разогнать, то есть, просто-напросто, если вы поддадитесь влиянию какого-нибудь гипнотизера или внушителя, то он может вас заставить полюбить или ненавидеть любого человека, в данном случае — женщину… Как? Очень просто. Точно таким же способом, как он вас, загипнотизированного, заставляет перенести куда-нибудь кусочек бумажки, зажечь спичку или поцеловать кого-нибудь в лоб… Только на это несколько лишних сеансов потребуется, и больше ничего…

Помню, что, когда Нозман кончил говорить, он довольно нагло улыбнулся и закурил папироску.

Мне ужасно был противен его самоуверенный тон.

Я посмотрел на Женю. Милую, славную, такую сердечно-теплую Женю… Она сидела в уголке, где-то около этажерки, и внимательно слушала. Хотел бы я посмотреть, как какой-нибудь шарлатан-гипнотизер внушил бы мне, что я не люблю Женю… Вышло бы из этого что-нибудь? Это было так нелепо, что я даже засмеялся вслух и довольно громко.

Нозман покраснел.

— Вы надо мной? — зло спросил он меня.

Я хотел ему ответить какой-нибудь пустой, примиряющей фразой, но, когда взглянул на огонь непонятной для меня злобы в его глазах — меня что-то подтолкнуло сказать ему:

— Да. Над вами… Над вашей милой теорией, по которой любой провинциальный фокусник может заставить меня полюбить вашу кухарку и бросить жену… Знаете, откровенно говоря, такие типы, открыв брачную контору, могли бы быть миллионерами… Каму бы не захотелось за несколько десятков рублей устроить личные сердечные делишки… И тем более, что есть еще довольно… ну, положим, наивных людей, которые верят всему этому…

Лицо Нозмана сделалось совершенно багровым.

— У вас логика, кажется, ушла со двора, — грубо оборвал он меня.

Все с удивлением посмотрели на него… Мне бы, собственно, нужно было промолчать, но я не менее грубо отпарировал удар.

— Ничего, знаете, она вернется… А вот как вы обойдетесь со своей логикой, которая, судя по вашим теориям, ищет заработка на улице — не знаю…

— Вы — болван! — крикнул Нозман.

— Мерзавец! Я ударю вас, — закричал я. — Дурак!

Все повскакали с мест. Нас развели по разным сторонам. Через несколько минут Нозман подошел ко мне и сказал:

— Может быть, я виноват, но после ваших слов я должен или ударить вас, или драться с вами — но вряд ли это докажет чью-нибудь правоту. Я предлагаю вам более необычный выход, чтобы доказать свою правоту. Вы знаете Штрейна? Знаете? Хорошо. Вы знаете также, конечно, что он один из лучших гипнотизеров в России. Теперь он занимается какой-то глупостью, кажется, открыл переплетную, а раньше он гремел повсюду… Если вы хотите действительно убедиться в правоте моих умозаключений, сходите к этому Штрейну и передайте ему о нашем споре… Пусть он согласится внушить вам, что вы не любите свою невесту, — и Нозман кивнул головой на Женю, — и если за пять или за шесть сеансов ему это не удастся, вы можете требовать от меня все, что хотите…

— Но ведь это, простите… глупо, — смущенно пробормотал я.

— Вы отказываетесь от пари?

— Соглашайтесь, соглашайтесь, — раздалось со всех сторон, — это любопытно. Конечно, сходите…

Я посмотрел на Женю. Она, видимо, еле сдерживала смех и взглядом кинула мне согласие.

Я тоже засмеялся.

— Хорошо. Я согласен. Пари принято.

— Ура! Ура! — закричало несколько голосов. — Принято.

Через несколько минут ссора была похоронена. Примирил всех великолепный крюшон…

Пишу это ночью, возвратясь от Кольки. Странная, нелепая история. Придется ведь завтра идти к этому, как его, Нейману, Вейману, что ли…

3 марта. Днем. Была Женя. Только что. Милая, милая. Ей-Богу, когда я около нее, мне, как какому-нибудь забронированному средневековому болвану, хочется подвигов, боев, чудесных случаев, только для того, чтобы показать, как я ее люблю.

И вдруг какой-то гипнотизер… Глупо. А все-таки придется идти… Завтра пойду.

3 марта. Вечером. Читал одну книжицу о гипнотизме. Читал, как один немецкий учитель зарезал под влиянием гипноза свою сестру. Неужели это такая сила? Чепуха! Завтра пойду.

4 марта. До двух часов ждал Женю. Боже мой, как я не люблю, когда она не приходит. В эти минуты, когда после назначенного срока потянется время — прямо убил бы себя — такой я несносный… Ждешь-ждешь… Каждый звонок, каждый стук — все это нервирует, волнует… Не пришла…

Неужели не любит… Пустяки. А как я люблю ее. Правда — я не убеждаю себя в этом. Это не самогипноз. Это я чувствую, да, чувствую. Завтра к Штрейну. Пусть попробует.