Человек в истории

Непростая судьба выпала на долю рождественской елочки: в ХХ веке она не раз подвергалась «гонениям». Во время Первой мировой войны ее пытались упразднить как «немецкий обычай», а после революции запретили как буржуазный пережиток. В конце 20-х Рождество будет запрещено, по улицам пойдут молодые дозорные – не горит ли где елочка, не проводят ли «мракобесы» свое религиозное антисоветское торжество? А еще лет через пять, в середине 30-х, елка, получившая название «новогодняя» и увенчанная пятиконечной звездой, станет обязательным делом в патриотическом воспитании советских детей. Все это впереди, а пока Герману никто не мешает клеить игрушки (в магазинах их уже не продают) и спокойно готовиться к празднику.

Записи в самом начале дневника говорят о детских проблемах, которыми живет ребенок, причем записи, по-моему, сделаны под контролем, а то и под диктовку матери: «Моя оплошность» – о том, как Гера, идя в школу, попал под лошадь; «Что я слышал» – о том, чем занимался в школе; «Что я видел» – как растут и изменяются домашние цветы и рассада на подоконниках. Видно, что Гера любит не только растения, но и животных; все его детство проходит в окружении кошечек, собачек, а летом еще и всяких букашек. В заметке «Мои печали» он пишет о грядущем закрытии школы (видимо, школа была маленькая, может быть, частная, фактически один класс, который набирала учительница). Здесь уже врывается большой мир, мир взрослых с их преобразованиями в школьной сфере и т. п. Но и дальше Гера пишет о проблемах своих аквариумных рыбок, о том, что из-за холодов мама не пускает его в школу. Природная доброта его видна в переживаниях о том, что рыбка гольян выпрыгнет из банки на пол и погибнет.

У мальчика добродушный нрав, ему нравится в школе, видимо, повезло с учителем. Для Германа горе, когда он болеет и не может посещать свою «любимую школку». И когда Таисия Петровна сообщила, что «школку» закроют. Когда болеет, то пьет чай с медом и хиной (это, как я понимаю, популярное лекарство тех лет). 10 марта 1922 года в дневнике бытовая зарисовка – как Гера ходил с няней вытаскивать из колодца ведерко. В колодце их оказалось четыре штуки, три ведра вытащили, одно осталось на дне. Любопытно, в те времена уделялось много времени тому, чтобы сходить к колодцу за водой, к проруби – полоскать белье, топить печь, чтобы не замерзнуть.

«17 марта. Второй день меня мамуся не пускает в школку по случаю того, что на улице очень плохая погода, сильный буран и такой ветер, что с ног сшибает. Мне хоть и очень неприятно, но мамусю приходиться слушать. Я ее уже несколько раз пробовал упрашивать, но она не отпускала».

И тут же, видимо, навеянная холодами запись в дневнике:

«Жуткие воспоминания

Почти три года прошло, как мы уехали из Омска, а я до сих пор с ужасом вспоминаю об этом. Ехали мы зимой, в холодном вагоне, три недели до Челябинска. На каждой станции было много трупов и больных».

Наступление Красной армии на Омск началось 4 ноября, после окончания успешной для нее Петропавловской операции. 10 ноября ударил сильный мороз. Иртыш замерз, и стала возможна переправа. 13 ноября А. В. Колчак вместе с золотым запасом бежал на восток. 15 ноября красные части без боя заняли город. Белые отступили к Новониколаевску (с 1926 года – Новосибирск) и Томску. Как считают родственники Степановых, их «семья действительно выехала из Троицка перед взятием города Красной Армией (в начале августа 1919-го. – Д. Г.), но из-за ужасных транспортных условий добиралась до Челябинска три недели. Герман Петрович, сын Петра Евдокимовича, вспоминал, что на каком-то отрезке пути они ехали на какой-то подводе, по бездорожью, ориентируясь на местности по телеграфным столбам, с какого-то момента – на поезде. Добрались они до Омска, где уже стояли красные (обогнавшие их). После они вернулись в Троицк, где все их имущество было конфисковано». И в этой связи я хочу привести одну из первых записей дневника:

«Мой сон