Человек Тусовки

— Да, молодой, чуть больше тридцати… Вечером стало плохо с сердцем, вызвали врача, но уже было поздно. Никогда раньше не жаловался. Поехали за венками. Автобус чуть задержится.

Да, я смотрел на него и вспоминал — в тот самый момент, как послышалось это проклятое шипение, я думал, что умираю, а умер он, администратор, совершивший круг почета вокруг стадиона на своем добитом «Запорожце».

— Что с тобой, ты побледнел? — спросил Автандил. Его голос доносился до меня словно издалека.

— Ничего, все в порядке, — пробормотал я в ответ. — Зайди за мной, когда будет автобус. Пускай все.

Я вдруг вспомнил слова Джалилы. Нет, это было не тогда, не в тот вечер, когда я, бездомный администратор, подвизающийся на ниве сколачивания коммерческих групп, случайно попал к ней вместе с одним полупьяным композитором, подобравшим меня чуть ли не на улице. Композитор в те дни был одержим созданием своей фантастической фирмы, он пил, а в перерывах принимался фантазировать — да мы с тобой перевернем всю эстраду, я на верном пути, ты уж поверь мне.

Дом Джалилы находился на Арбате, огромные холлы, какие-то странные люди, охрана у входа.

— Заплетающимся языком композитор представил меня. Джалила долго и испытующе смотрела на меня, а затем внезапно сказала:

— Ты будешь моим братом, я чувствую в тебе то, что чувствую в себе. Когда тебе будет трудно, приходи. Мой дом с этой! минуты становится твоим домом.

Мне стало не по себе, мурашки пробежали по коже, а композитор подтолкнул меня к ней, прошептав:

— Поцелуй руку, деревня…

Я притронулся губами к ее длинной, изящной ладони и почувствовал, как меня пронзило током. Может, это было от голода, несколько дней я почти ничего не ел, да и не спал на вокзале все время гонял милиционер, я показался ему подозрительным, а хозяйка квартиры, вернее, койки в какой-то кошмарной берлоге, выгнала за неуплату.

— Назови свое имя, — сказала всемогущая Джалила, о которой по Москве ходили невероятные слухи — это она привела в движение омертвевшие челюсти человека, который до встречи с ней только и мог, что мычать с высоких трибун, это она излечила сына западной суперзвезды от гангрены обеих ног, это она живет не одной жизнью, а сразу несколькими, для нее не существует временных границ.

Я не мог вымолвить ни слова. Композитор пришел мне на помощь, сказал, что я очень волнуюсь, да и как может не волноваться в доме самой Джалилы деревенский мальчишка, обладающий недюжинной, правда, наглостью, что уже помогло ему кое в чем проявить себя…

Она прервала композитора одним жестом, усадила меня рядом, пододвинула тарелку с яствами, которых я никогда в своей жизни не пробовал, и время от времени приговаривала:

— Не волнуйся, человек не должен волноваться в своем доме, а раз ты мой брат, значит это и твой дом…

Я с жадностью ел, стараясь поменьше набивать рот, что у меня не всегда получалось, маленькими глотками отпивал вино, чтобы с голодухи тут же не рухнуть под стол, а вокруг велись совершенно непонятные для меня разговоры. Известный поэт говорил, что в лице Джалилы мир найдет художника с необычайным видением. Это недостижимо для самых великих, но люди еще не совсем понимают, кто живет рядом с ними. В разговор то и дело встревал священник в рясе и со сверкающим крестом на груди, он был уверен, что все у Джалилы от Бога, на что она ответила, что религия в наш век стала менять свой облик, вера в Бога может принимать тысячи различных форм, иметь бесчисленные названия. Главное, что в центре вселенской мощи стоит человек, создание не слабое, а сильное, и, чтобы проявить свою силу, человеку необходимо установить связь с наивысшим, с космосом, перед которым и сам Бог — существо слабое, мятущееся… У Джалилы прямая связь с космосом, она в любой момент может войти с ним в контакт, получить от него неограниченную, непонятную земным силу… При этих словах священник перекрестился, опрокинул стопку — и стал благодарить Джалилу за возвращенное ему здоровье…

Это длилось бесконечно, а я все ел и ел, пользуясь тем, что одни гости приходили, другие уходили. Парни в черных рубашках все время подносили еду. К полуночи я выглядел осоловевшим, композитор предложил мне остаться ночевать у Джалилы, но я гордо отказался. Когда мы уходили, Джалила произнесла фразу, которую повторила потом несколько раз:

— Ты мне брат, приходи в свой дом, приходи, когда захочешь, а сегодня оставайся, я знаю что тебе негде ночевать. Завтра я все скажу о твоей будущей жизни…

Я оказался в огромной спальне, утонул в перинах и чувствовал себя героем известного мультфильма — волком, вконец объевшимся на свадьбе. Не знаю, сколько прошло времени, когда в комнате появилась Джалила. Она стала на колени: передо мной, взяла мою руку в свою горячую дрожащую ладонь и прошептала:

— Я обещала сказать тебе все завтра, сегодня уже завтра — и я сдерживаю обещание. Ты человек, которого запомнят люди, ты проявишь себя во многом…

Я не мог понять, сплю я или нет, я пытался протереть глаза, но не было сил поднять руку, я был словно каменный, потерявший сознание.