Человек со шрамом

— Пустяки! — актер был доволен похвалой. — В двадцатые годы работал у нас здесь, в этом самом театре, гример. Вот это был мастер своего дела! Буквально совершал чудеса. Стоило показать ему какую-нибудь фотографию, и он мог тут же воспроизвести ее на лице актера. Помню, как-то один из моих коллег шутки ради попросил загримировать его под популярного тогда полковника, известного своей страстью к лошадям и крепким напиткам, и отправился в пивную «Оазис», тоже находившуюся неподалеку отсюда, где полковник часто бывал. Не только официанты, но все друзья и знакомые полковника ничего не заподозрили. После этого наш гример приобрел такую популярность в Варшаве, что потом оставил театр и открыл фешенебельный парикмахерский салон. Все известные актрисы и дамы из общества причесывались только у него. Большие деньги заколачивал. Это действительно был гений в своем роде. Теперь такого не найти. Он умер во время оккупации. Я присутствовал на его похоронах.

Летинский был настолько любезен, что не только подарил старшему сержанту немного «вишневки», но и одолжил очень светлый парик.

Хшановский намеревался на следующее же утро обсудить с поручиком Левандовским сведения, полученные от Генрика Летинского. Однако, когда старший сержант явился на занятия в Институт криминалистики, его и поручика уже ждала телефонограмма из Цеханова: «Возвращайтесь немедленно тчк бандиты арестованы тчк».

Получив такой приказ, оба сотрудника цехановской милиции отрапортовали директору Института и, полные нетерпения, первым же поездом отправились в Цеханов.

По дороге сержант не стал пересказывать поручику лекцию Летинского о гримерном искусстве — разговор шел только о неожиданном аресте неуловимых бандитов.

— Представляю, как начальник намылит нам головы, — волновался поручик. — Четыре месяца мы не могли схватить «человека со шрамом», а как только уехали из города на неделю, преступники оказались за решеткой. Но все-таки как же их накрыли?

— Немного терпения, поручик, и мы все узнаем.

Сержант старался сохранять спокойствие, хотя не меньше своего товарища жаждал узнать, каким образом удалось схватить неуловимого «человека со шрамом».

Глава 12. В западне

Поручик Левандовский не ошибся в своих предположениях. Не успели оба сотрудника милиции войти в здание уездного управления, как их еще в дежурке предупредили:

— Вы должны немедленно явиться к майору. Он уже трижды спрашивал о вас.

Поручик и старший сержант одернули мундиры, пригладили волосы и с не слишком уверенным видом вошли в кабинет начальника. Шеф вопреки мрачным предчувствиям поручика не метал громы и молнии, только язвительно заметил:

— Наконец-то мы дождались наших прославленных мастеров дедукции! Все-то они знали, все предвидели. А тем временем милиция в Ойжене схватила одного из бандитов. Того, что пониже ростом. Зовeт его Зыгмунт Качаровский, и принять его за женщину, сержант, довольно трудно.

— Зыгмунт Качаровский? — удивился поручик.

— Он самый. А вы кого искали?

Фамилия задержанного была хорошо знакома поручику. Зыгмунт Качаровский, молодой человек двадцати четырех лет, нигде не работал, был закоренелым алкоголиком и хулиганом, имел неоднократные приводы в милицию, попадал на скамью подсудимых, но всегда отделывался или небольшим штрафом (который, разумеется, никогда не платил), или «отеческим» Внушением. Однако на этот раз он так легко не отделается. А Цеханов вздохнет свободнее: одним хулиганом меньше.

— Нечего сказать, отличились! Качаровский задержан с поличным во время налета на магазин в Кицине. В Ойжене составили первый протокол, и сегодня утром бандита доставят к нам. Начинайте расследование. Главное — как можно быстрее схватить того, второго. Надеюсь, на этот раз вы не оплошаете.

— Так точно! — Левандовский вытянулся по стойке «смирно», довольный тем, что начальник обошелся с ним не слишком сурово.

Настроение у майора было хорошее, он радовался, что хотя бы за одним из бандитов наконец захлопнулись двери камеры, кроме того, не мог по-настоящему злиться на своих подчиненных, которые — он это понимал — сделали все, что в их силах. Просто сотрудникам милицейского участка в Ойжене больше повезло.

— Протоколы допроса, — добавил майор, завершая беседу, — возьмете у Эли. Пока Качаровский ни в чем не признается и отказывается давать показания. Вы, надеюсь, сумеете развязать ему язык и вырвете у него фамилию того второго, со шрамом. Но запомните: никаких нарушений законности.

— Ну что вы говорите, пан майор! — вознегодовал поручик.

— Дело в том, что Качаровский, едва его доставили, сразу же подал жалобу, будто в Ойжене его избивали. Оказалось, что один из милиционеров врезал ему дубинкой по спине, когда он попытался вырваться из рук конвоира, доставившего его в камеру предварительного заключения. Я не хочу, чтобы он опять валял дурака перед прокурором.