— Так нету у нас трупов, господин старший советник, — растерянно признался Гресян. — В городе убийств не было уже семь лет. Кошелек на рынке подрежут — и то событие. Я покойников-то увидел, только когда этот душегуб объявился.
— Да, это многое объясняет, — кивнул Дерек и толкнул дверь с простенькой табличкой «Доктор Август Вернон, анатом».
Кабинет Вернона был обставлен так, что Гресян сдавленно пискнул, изо всех сил стараясь не упасть в обморок. Дерек остался равнодушным: заспиртованные уродцы, змеи и лягушки, которые стояли в одном из шкафов, как на выставке, уже давно его не впечатляли. Доктор Вернон, восседавший с книгой за огромным письменным столом, оторвался от чтения, сдвинул очки на кончик носа и скептически поинтересовался:
— Что, уже пришли меня подхолостить? Я и шагу не сделал к вашей ненаглядной.
Дерек вспомнил, что именно Аурика услышала от бывшего корабельного врача, и подумал, что начитать надо не с яиц, а с языка.
— Мне нужны отчеты по вскрытию жертв этого упыря, — сухо произнес он. — Все шесть. Сейчас.
Вернон усмехнулся и развел руками.
— Их нет, господин старший советник. Гресян! — обратился он к полицейскому. — Вы бы сели, не дай бог, в обморок свалитесь.
На бледного Гресяна было страшно смотреть. Казалось, даже рыжий цвет его кудрей поблек.
— То есть, вы не проводили вскрытие? — пугающе вкрадчиво осведомился Дерек. Он выдернул из-под стола табуретку, сел и представил, как сейчас выглядят шрамы на спине доктора, оставленные шпицрутенами. Должно быть, выражение его лица стало достаточно красноречивым, потому что физиономия Вернона мигом утратила ерническое выражение, и доктор миролюбиво произнес:
— Я проводил вскрытие, господин старший советник. И оставил по четырем жертвам отчеты, как положено. Но месяц назад какая-то мразь из ортодоксов швырнула в окно архива бутылку с зажигательной смесью… здешние ортодоксы меня не любят, прямо скажу. Полностью выгорел архив и часть прозекторской.
Значит, даже так… Ортодоксы действительно терпеть не могут ученых и врачей, считая, что незачем лезть в человеческие тела и менять в них то, что заложено Господом, но бросивший именно эту бутылку отлично знал, куда и зачем ее надо бросать.
Похоже, у упыря есть хорошие друзья в Эверфорте. Великое это дело — хорошие друзья.
Особенно те, которые обладают дорогими артефактами.
— А еще два трупа? — осведомился Дерек, стараясь не подавать виду, не поверил ни единому слову про ортодоксов.
— Родители жертв отказались от вскрытия, — сообщил Вернон, и Гресян сразу же закивал и с готовностью подтвердил слова врача:
— Да-да, было такое. Папаша Угрюм прямо сказал: только троньте дочку, я вам кишки на уши намотаю.
Кишки на уши. Каков затейник.
— А второе тело?
— А там матушка — ортодокс, — сообщил Вернон. — Там вся община поднялась. Говорят, раз уж не можете поймать изувера, так хоть честь покойной не трожьте. Ну и камни в руках наготове.
Да, Гресян явно недоговаривал, описывая Эверфорт как тихое и сонное болотце.
— Они действительно были обескровлены? — спросил Дерек. Вернон кивнул.
— Я бы сказал, что им спустили кровь, как свиньям.
— В отчетах полиции говорится, что никто из шестерых не кричал, не звал на помощь. Их убили в полночь, а тела нашли только утром, — произнес Дерек. — Вы делали проверку на фармакологию?
— Разумеется, — Вернон вновь утвердительно качнул головой. — Все чисто, они ничем не были одурманены.
— Что ж, — вздохнул Дерек и поднялся с табурета, — благодарю за сотрудничество, доктор Вернон. Всего доброго.
Вернон выдавил из себя улыбку и вернул очки обратно на переносицу.
— Заходите в гости, Дерек. Буду рад.
Лучший городской пекарь, Папаша Угрюм был здоровенным мужичиной, едва не задевавшим потолок лохматой башкой, и на появление Дерека отреагировал скептически скривленной физиономией.
— Это, что ли,
— Я, — кивнул Дерек и, не дожидаясь приглашения, опустился на скамью перед прилавком, всем своим видом показывая, что не уйдет, не получив ответов.
— Ты бы валил отсюда, — посоветовал Угрюм. — Подобру-поздорову. У меня от столичных жопошников тесто скисает.
— Я ищу того, кто надругался над вашей Эммой, — проникновенно сказал Дерек. Движение его руки в следующую секунду было легким и неуловимым: хлебный нож, лежавший на прилавке возле кассы, чиркнул Угрюма по левому плечу и вонзился в стену.
Форменный белый фартук пекаря, обрезанный слева, сиротливо повис на оставшейся лямке. Угрюм оторопело посмотрел на фартук, на нож, а потом перевел взгляд на Дерека.
Это было похоже на то, как рассерженный бык бьет копытом в пыль, готовясь кинуться. Конечно, папаша Угрюм при его комплекции вряд ли перемахнул бы через прилавок, но Дерек полагал, что при надобности эта громадина способна двигаться очень быстро.
— И я не жопошник, — с прежней проникновенностью произнес он. — Я просто меньше ростом, чем вы. Но это не помешает мне найти того, что лишил вас любимой дочери. Сколько было Эмме, шестнадцать? Вышла бы замуж, родила вам внуков… А какой-то ублюдок взял и загубил ее. И вы сейчас не хотите мне помочь. Играете на его поле.