Человек с горящим сердцем

Федор долго нежился на печи. Тепло, уютно на перине. И если бы еще не преследовали неотвязные мысли: о дружинах, о подготовке к восстанию. Надо добывать оружие, учить людей стрелять. Кое- что уже сделано, но мало, мало! И еще решить вопрос с бомбами. Саша Рыжий и Прокофий Зарывайко наладили в арматурной мастерской паровозосборочного цеха обработку корпусов самодельных снарядов. Труднее со взрывчаткой... Начинку делает «Химик» из лаборатории земской управы. Его завербовала Шурочка Мечникова. Она же доставляет ему нужные реактивы из квартиры Стоклицкой. Жандармы пока ловят ворон...

Но тут все в голове Федора затуманилось, и сон властно одолел его.

ВЕРБНАЯ СУББОТА НА КЛАДБИЩЕ

Теплая, насыщенная запахами робкой еще зелени и согретой солнцем земли, весна как бы призывала подпольщиков вынести свои сходки из прокуренных комнатушек под открытое небо.

Там зелень и простор, там воздух свежий да и природа радует взор. Наконец, там безопаснее и можно собрать побольше людей.

Первую массовку наметили в пригородной Покотиловке, но Яков Фомич присоветовал более удобное:

В эту субботу канун вербного воскресенья, и в церкви Кирилла и Мефодня на нашем кладбище будет великая вечерня. На ярмарке не бывает столь народищу! Вот тут-то и собраться за могилами в овраге.

Федор обнял кузнеца за плечи. Приобщается старый к подполью! Лучше не придумать — массовка под видом прихожан.

Настала суббота. Революционеры и сочувствующие им шли на кладбище через ворота в потоке верующих. Празднично одетые прихожане несли пучки. вербы. С веточками, усеянными мохнатыми почками, шли и подпольщики.

В небольшой церкви душно, пахнет воском и ладаном. Священник гнусавит псалмы. Его изредка прерывает стройный хор клирошан.

За высоким паникадилом с горящими свечами стоит Фомич в сатиновой сорочке, выпущенной из-под пиджака. Его новые сапоги начищены до блеска. Голова Забайрачного напомажена, борода расчесана. Рядом Дуня в накрахмаленном ситцевом платье — красивая, с опущенными большими ресницами.

Участники массовки на минутку заглядывали в церковь и тотчас же выходили. Уже смеркалось, и все спешили к месту, охраняемому патрульными.

Федор и Щура Мечникова явились в церковь, когда дьякон уже возгласил ектению. Губы Фомича шевелились. Слово в слово повторяя молитву, он добавлял и свою горячую просьбу:

— Ниспошли нам, о боже, вечера — совершенна, мирна и безгрешна. Рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем...

Тронув Шурочку за рукав, Федор показал ей глазами на кузнеца:

— Не мужик, а кремень. А то, что в бога верит... Скоро с него слетит эта шелуха.

По строгому лицу Мечниковой пробежала тень. Федор просто влюблен в своих подопечных, верит каждому рабочему. А этот кузнец с виду купчик или мужицкий мироед. Из таких черпают пополнение черносотенцы.

Федор усмехнулся. Показать бы ей еще толстого Щербака!

Увидев Федора со спутницей, Дуня вздохнула и сникла.

Возле храма и в полутемных аллеях кладбища гулял народ. Не все поместились в церкви. А молодежь и вовсе не хочет слушать службу.

«Действительно, — подумал Федор, — разберись-ка тут, кто сходочник, а кто благонамеренный прихожанин».

Торопливо зашагали они в глубь кладбища и там наткнулись на Мишу Лазько. Патрульный для порядка спросил:

— Вурдалаков не боитесь? Сказывают — бродят тут...

— Бог не выдаст, свинья не съест, — ответил Федор на пароль. — Все в порядке, Миша?

— Да. Посты с ракетами — у магазина Жевержеева за Балашов- ским переездом и у завода. Народ в балочке между православным и иноверческим кладбищами.

В неглубоком овражке уже больше сотни людей. Сходку открыли не мешкая, чтобы окончить ее до завершения в церкви службы и выйти на улицу с толпой верующих. Фомич подаст знак Дуне, что вечерня на исходе, а Дуня сообщит об этом патрульному Феде Табачникову на паперти, а тот по цепочке постовых — массовке.

Митинг шумел. «Впередовцы» призывали рабочих готовиться к празднику Первого мая, к решительной схватке с царизмом, ослабленным войной, а меньшевики остерегали от восстания. Артем, как всегда, говорил о самом важном, что волновало всех. Меньшевики притихли. С таким оратором лучше не связываться... Все забыли о полиции, о том, что собрание незаконное. Никто не подозревал, что среди них затаился предатель.

Шел десятый час, служба в церкви была в самом разгаре. Фомич слушал попа и следил за очередностью песнопений.

В это время у магазина Жевержеева взвилась ракета Саши Васильева. Он сигналил об опасности — показались казаки. Они вихрем летели по Петинской к заводу, за которым находилось кладбище. Подковы лошадей высекали из булыжника искры.

На посту у проходной паровозостроительного стоял Володя Кожемякин. Увидев ракету Васильева, а затем и чубатых палачей, Володя дрожащими руками поджег пиротехническое произведение Химика. Ракета взметнулась, но не в зенит, а пошла низко и косо, в сторону от кладбища. Поторопился... Вот горе-то какое!

Кожемякин кинулся по улице, но добежать к воротам кладбища не успел. Хорунжий на всем скаку вытянул парня нагайкой по голове, и тот покатился под копыта лошадей.