Человек с горящим сердцем

Еще издевается, скотина! Запираться, конечно, смешно… И Федор зло бросил:

— Паш-шел вон, Шкреба! Дай спокойно поесть. О чем можно говорить с тобой? Никогда тебе не стать настоящим человеком.

— Чего лютуешь? — миролюбиво вымолвил филер. — Да я на вашу милость случайно наткнулся. И следить сейчас за тобой не собираюсь. Даже если прикажут… Не веришь?

— Неужто бросил искариотово ремесло? Или выгнали?

Шкреба задумчиво водил корявым пальцем по лужице пива, разлитого на столе:

— Ни то, ни другое. Забастовали мы… Да-с! Чем мы хуже мастеровых? Надеемся — сдастся начальство! Охотников-то на наше дело — раз-два и обчелся. Пусть поищут дураков.

Федор изумленно разглядывал новоявленного «забастовщика».

— А не брешешь, Бородавка? Уморил! Какие же ваши требования?

— Не шуми. — Выждав, пока служитель расставил перед ним тарелки с едой и удалился, Шкреба с достоинством пояснил — Работать не более десяти часов в день, оплачивать извозчиков, не бегать за вашим братом в дождь и стужу. Конечно, прибавка жалованья, вежливое обращение… Мало?

Федор онемел. Вот негодяи! Применить испытанное оружие из арсенала классовых боев пролетариата? Чудовищно! Стоит удовлетворить требования филеров, как они с новым рвением возобновят свое подлое дело. Впрочем…

И тут Сергеева осенило. А что, если эту затею полицейских ищеек использовать в интересах николаевского подполья?

Изобразив на лице некое подобие сочувствия, Федор забарабанил пальцами по столу:

— Нда-а… Не худо придумано! Только провалится ваша затея. И зубы вам поручик Еремин пересчитает. Как пить дать!

— Не дай бог! — упал духом Шкреба. — Это почему же? Все предусмотрено… У рабочих получается, а у нас не выйдет? И мы изучили всю вашу механику… Куда господину Еремину без нас?

«Изучили»… А, чтоб вас холера взяла, шакалы!» — ругнулся про себя Федор, а вслух скучающе произнес:

— Чтобы выиграть стачку, нужна солидарность, единодушие.

— Штрейкбрехеров нет и не будет, — бодро произнес шпик.

— Нет, говоришь? — сощурился Федор. — Да вас всех, по копейке на фунт сушеных, давно заменил один подлец из наших. Кто? Сами знаете… Нужны вы поручику, как прошлогодний снег! Он располагает теперь информацией не о каждом отдельном подпольщике, а обо всей организации. Уволят вас из полиции, да и конец делу. Провокаторы обходятся дешевле… Ясно тебе или разжевать, как эту «царскую котлету»? — И он с аппетитом принялся за еду.

Шкреба растерялся. «Хлястик» прав.

— Что же нам делать? — не скрывал отчаяния шпик и со стоном хрустнул ревматическими пальцами. — Бровастый никогда к нам не пристанет.

Федор торжествовал. Обезоруженный шпик — занятное зрелище! Наконец-то он ухватился за нить тайны. Бровастый… Кто это?

И в тот же миг ему вспомнилось бледное лицо Семена Котелевца с густыми, сросшимися на переносице бровями. Сергеев содрогнулся. А вдруг это лишь адская выдумка филера Шкребы? Но если Котелевец… Такие в тысячу раз хуже открытых врагов!

Обдумав еще раз возникший план, Федор сказал сурово:

— Ваше дело гиблое, господа шпионы. — И, чуть помедлив, добавил: — Однако есть выход, один-единствен-ный выход. Но…

— Говори, Хлястиков, говори! — встрепенулся Бородавка.

— Дайте нам доказательства работы предателя на охранку, и мы уберем из города вашего конкурента.

Шкреба понурил голову. Далеко же он зашел, выдавая подполью служебные секреты! Но как теперь отступать?

И все же он отверг предложение:

— Лучше удавиться.

— Тоже неплохо, — удовлетворенно качнул головой Федор. — А что касается предателя, то наша кара настигнет его и без вас! Словом, считайте себя уже уволенными. — И Федор снова принялся за еду. — Котлетки-то и впрямь царские! Подкрепляйся.

Удрученный Шкреба отодвинул тарелку:

— Говори, злодей, как мы можем помочь вам?

— Не вы нам, а мы вам, — издевался Федор. Подобрав с тарелки корочкой хлеба подливу, он добавил: — Сущая безделица! Нужна расписочка Бровастого в получении гонорара у Еремина. Такой пустяк добудете в шкафу делопроизводителя. Как — учить не стану.

— И все? — недоверчиво вздохнул Бородавка.

— Нет, конечно. К расписке присовокупите свое письмо в нашу организацию. Так и так, мол, избавьте пас Христа ради от осведомителя, который отбивает у нас кусок хлеба. Конечно, нужны фамилия и точные факты. Анонимка не годится — тут дело серьезное. Спешите, пока вас не уволили.

«КАКОЙ СЕГОДНЯ ПАРОЛЬ…»

Дня через три Шкреба вручил Федору две измятые бумаги. Тот прочитал их под тусклым уличным фонарем, и лицо его помертвело. Надежда на то, что Котелевец оклеветан филерами, рухнула… Не станут эти гады за здорово живешь подписывать себе смертный приговор!

— Ну? — угодливо извивался Шкреба. — Сгодится такое?

— Вполне, — с ненавистью процедил Федор. — Теперь, ваше шпионство, можете бастовать до скончания веков!

— То есть? — недоумевал Бородавка. — Нам бы поскорее выиграть забастовку, получить прибавку и прочее… Ты в каком смысле говоришь?

— А в том, господа филеры, что сматывайте удочки из Николаева! Распрощайтесь навсегда и с охранкой и с революционерами.

— Нарушаешь обещание?