Человек по кличке Мышь

— Я жена инспектора Логно, он велел передать вам вот это! — женщина достала из сумочки письмо и протянула его старшему инспектору, после чего тихонько вышла из кабинета.

Бедная мадам Логно! Как же ей досталось от мужа, когда тот узнал, что она посмела вторгнуться в кабинет старшего инспектора Люка прямо во время допроса. И это вдобавок к тому, что она снова потерялась в пустынных коридорах Управления криминальной полиции и долго блуждала по этажам, прежде чем выбраться на улицу.

Люка прочитал письмо дважды и молча передал его начальнику муниципальной полиции.

Месье Люка!

Все это время мне покоя не давал один вопрос. Кто такой этот таинственный Арчибальд? Ибо с самого начала я подозревал, что именно он является центральной фигурой всего этого крайне запутанного дела.

Воспользовавшись незапланированной передышкой и постельным режимом, я решил прояснить вопрос с помощью толкового словаря Ларусс (выпуск 1913 года), который любезно предоставил в мое распоряжение деверь. И вот что я обнаружил в томе на букву Л.

«Сэр Арчибальд Ландсберри (1824–1887), известный английский ботаник».

«Арчибальд С. Ландсберри (1851–1914), сын сэра Арчибальда Ланд- сберри, вице-король Индии, введен в звание пэра в 1903 году».

Люка машинально перевернул страницу, словно рассчитывая найти там объяснение. Но на обороте стояло лишь коротенькое заключение:

Надеюсь, эта информация может оказаться Вам полезной. С уважением, Ваш покорный слуга, — и подпись.

Люка положил письмо на стол и, вызвав одного из помощников, что- то негромко сказал ему. Вскоре троих бандитов увели из кабинета и разместили по разным камерам. В кабинете остался бродяга, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Итак, они выбили из тебя все, что им было нужно, — проговорил Люка безразличным тоном, разглядывая заплывший глаз старика и его разбитый нос.

— Да уж! В том, что они не убили меня, вашей заслуги нет! — неожиданно огрызнулся Мышь, вспомнив, через что ему пришлось пройти минувшей ночью.

— И поделом! Я бы на их месте приложился еще сильнее. Тогда вместо тюрьмы тебе была бы прямая дорожка в инвалидный дом.

— Тюрьмы?

— Да, мой дорогой! Тебе грозит тюремный срок, и немалый! Разве я не предупреждал тебя о том, что ждет тех, кто замешан в убийстве, да еще и прячет улики от полиции?

Казалось, еще немного, и Мышь, наконец, расколется. Но не тут-то было! Опустив голову в пол, он что-то долго и сосредоточенно обдумывал, потом поднял глаза на Люка и улыбнулся ему в лицо.

— Этот номер у вас не прокатит!

— Ну, это мы еще посмотрим! Так, значит, сказать тебе нечего?

— Что сказать?

— То есть, ни в каких противоправных действиях ты не замешан, улики не прячешь, преступников не покрываешь. Так?

— Я устал! — отрезал старик.

— Хорошо! — тяжело вздохнул Люка. — Сейчас тебе дадут возможность поспать. — И уже совсем другим, официальным тоном обратился к одному из своих помощников: — Жанвье! Отведите старика в камеру. И проследите за тем, чтобы ему дали мокрое полотенце стереть кровь с лица.

Мышь увели, и в кабинете остались двое: Люка и начальник муниципальной полиции. Они мрачно переглянулись, и Люка позволил себе еще один тяжелый вздох. Им все было понятно без слов. Дело обещает быть чертовски сложным.

Как и предполагал Люка, четверка вела себя на допросах по-разному. Лили допрашивали первым, и он держался с вызывающей наглостью.

— Что я делал в машине? Катался по городу. А что, это запрещено законом?

— Арчибальд? Какой Арчибальд? Никогда не слышал о таком! Дурацкое имя!

— Чем зарабатываете на жизнь?

— Разве вы сами не видите, что с такой внешностью, как у меня, с голоду не помрешь!

Фред, напротив, вел себя со сдержанным достоинством. Четко назвал имя, место и год рождения, а на вопрос о роде занятий дал немного неожиданный ответ:

— Массажист и по совместительству спортивный тренер в оздоровительных дамских салонах.

Гангстер сохранял олимпийское спокойствие, и лишь глаза сверкали злорадным блеском, словно подначивая старшего инспектора, — ну-ка, попробуй, расколи меня, приятель!

Самым забавным оказалось то, что Фред вдруг вспомнил о дипломатическом протоколе и заговорил таким же витиеватым стилем, что и господа финансисты из Базеля или господин Стаори из Будапешта.