Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

Меландер невозмутимо достал бумажник и изучил его содержимое, стараясь не позволить Рённу увидеть, сколько в кошельке денег. Наконец спросил:

– Можешь разменять десять крон?

– Думаю, смогу.

Меландер озадаченно посмотрел на Рённа. Потом достал купюру в пять крон и положил ее на рапорт. Рённ взял деньги, документы и направился к двери.

– Эйнар, – сказал Меландер.

– Ну?

– Где ты собираешься покупать цветы?

– Не знаю.

– Не покупай их в киоске возле больницы. Они там жульничают.

Рённ ушел. Меландер посмотрел на часы и напечатал: «Дело закрыто. В дополнительных мерах необходимости нет. Стокгольм, среда, 13 марта 1968 года, 14 часов 30 минут».

Он вытащил лист из машинки, достал из кармана авторучку и поставил под отчетом свою абсолютно неразборчивую подпись. Она была такой крошечной, что Кольберг обычно утверждал, будто она похожа на трех дохлых прошлогодних комаров. Меландер положил отчет в корзинку, где лежали документы, с которых нужно было снять копии, выпрямил скрепку, вынул еще одну трубку и принялся ее прочищать.

Он со всей серьезностью относился к своим отчетам. Он работал по собственной методике, гарантирующей, что все будет записано и ничего не упущено. Она была частью его системы. Подробности запоминаются легче, если их записывать сразу и формулировать четко и ясно. Меландеру достаточно было один раз прочесть любой текст, чтобы потом никогда его не забыть. Впрочем, он вообще никогда и ничего не забывал.

Делом о пожаре на Шёльдгатан он занимался ровно пять дней, с пятницы, и закончил его две минуты назад. Поскольку в субботу и воскресенье Меландер не дежурил, то теперь надеялся, что у него будут четыре выходных подряд. Хаммар уже согласился – конечно, если не случится ничего непредвиденного. Не рановато ли ехать в летний домик в Вермдё, размышлял Меландер. Да вроде бы нет. Он мог бы начать покраску, а жена привела бы в порядок кухонные полки, застелила новую бумагу. Летний домик был его гордостью. Домик перешел к Меландеру по наследству от отца, тоже полицейского, сержанта в Накке, и огорчало Меландера только одно: у него нет детей и ему, в свою очередь, некому завещать домик. Впрочем, решение остаться бездетными они с женой приняли совершенно добровольно, отчасти для удобства, отчасти после тщательных финансовых расчетов. В те времена трудно было предвидеть, что полицейским впоследствии так резко повысят зарплату, и, кроме того, Меландер всегда учитывал высокий риск, связанный с выбранной им профессией, и вел себя соответствующим образом.

Он закончил прочищать трубку, набил ее табаком и закурил. Потом встал и пошел в туалет. Он надеялся, что в ближайшее время телефон не зазвонит.

Осмотр мест происшествия был для Фредрика Меландера делом привычным, может, даже более привычным, чем для любого другого полицейского в стране. Меландеру исполнилось сорок восемь лет. В молодые годы он учился у таких людей, как Харри Сёдерман и Отто Вендель[9]. За время работы в отделе расследования убийств, куда он перешел после централизации полиции в 1965 году, он видел сотни самых невероятных мест преступлений и происшествий. В подавляющем большинстве выглядели они совершенно непривлекательно. Однако Меландер был человеком невпечатлительным. Он обладал способностью выполнять свою работу абсолютно без всяких эмоций. Многие коллеги завидовали этому его качеству, о наличии которого у себя он даже не подозревал.

Так или иначе, увиденное на Шёльдгатан вовсе не подействовало на его психику и не вызвало у него каких-либо заметных эмоций.

Работа на месте пожара требовала внимания и систематичности. Сначала необходимо было выяснить, сколько погибло людей. Обнаружили три трупа, в которых опознали Кристину Модиг, Кеннета Рота и Йёрана Мальма. Все три трупа серьезно обгорели. Мальм частично даже обуглился. Его труп нашли последним, когда раскопали самый нижний слой. Кристина Модиг лежала в западном крыле дома, которое пострадало относительно меньше других. Обоих мужчин отыскали в полностью разрушенном восточном крыле, где начался пожар. Кристине Модиг было четырнадцать лет, она еще ходила в школу, Кеннету Роту – двадцать семь, а Йёрану Мальму – сорок два. Двое последних числились в уголовной картотеке полиции и не имели постоянного места работы. Большая часть этих сведений была известна и раньше.

Задача второй стадии расследования состояла в том, чтобы найти ответ на два вопроса: каковы причины смерти людей и отчего возник пожар?

Ответа на первый вопрос ожидали от патологоанатома из Института судебной экспертизы. Вопрос о причине пожара считался головной болью Меландера, хотя у него никогда не болела голова.

В его распоряжение поступили несколько экспертов из пожарного ведомства и Института судебной экспертизы, которые вначале не доставили ему особой радости. Их главный вклад в расследование состоял в том, что они хмурились и напускали на лица загадочное выражение.