Человек — одинокая звезда

— Так вот почему ты всегда стараешься озадачить меня — из-за ямочки. — И потянул ее прочь отсюда, из стойла.

Он подошел к воротам, закрыл их на засов, повернулся: она стоит и смотрит на него, сложив на груди руки, тяжело дыша — грудь ее то поднимается, то опускается.

— Хорошо быть дома, Коуди. — Оглядев просторный коровник, она медленно повернулась. — Не могу даже сказать, как мне не хватало этого места.

Искреннее сожаление в ее голосе глубоко тронуло Коуди, он подошел и обнял ее за талию.

— Не надо тебе было уезжать.

Она вздохнула и прижалась к нему.

— Ты ведь знаешь, я не могла остаться из-за Сьюзен — она ненавидела меня, хотя я никогда не понимала почему.

— У Сьюзен были свои сложности.

— Правда… но тогда я боялась, что ее отношение ко мне обострит и их отношения с Харли.

— Была ты здесь или нет — никакой роли уже не играло: она его бросила.

— Забавно получилось, а? — пробормотала она себе под нос. — Бросила бы она его раньше, не пришлось бы мне уезжать. — Она повернула голову и через плечо посмотрела на Коуди. — Ну где же тут здравый смысл?

— Да, если б Сьюзен уехала, ты была бы счастливее.

Нет, подумала она, тут Коуди ошибается. Как она могла быть счастлива без него — ведь он покинул Темптэйшн.

— Но у нас были счастливые моменты, правда? Несмотря на нее.

— Да, Рэгги, были.

— Помнишь, как вы с Харли заперли меня в курятнике? — Она почувствовала, что он сейчас расхохочется, и оторвалась от его груди. — Ничего смешного! Я тогда чуть не умерла со страха!

— Но мы же тебя выпустили! — напомнил он.

— Да, когда я пригрозила разбить недельный запас яиц!

— Я никогда не бывал в этом курятнике. — Он прижался губами к ее уху.

— Потому что тебя клевали куры! — Она стала поглаживать кончиком пальца его нижнюю губу. — Какие же нужны чары, чтобы заставить женщину бросить то, что ей дорого?

— А я не обладал такими чарами?

Она подняла на него взгляд, и уголки ее губ тронула легкая улыбка.

— О, с этим у тебя всегда было все в порядке! Просто ты никогда не пробовал их на курах!

Коуди нахмурился и схватил ее за палец, остановив эту чувственную ласку.

— Если ты говоришь, что это я подействовал на тебя своими чарами той ночью на сеновале, ты…

— Да нет, нет! — перебила она его. — Это все я, только я сама.

Коуди глубоко вздохнул — к чему это она клонит?

— Рэгги… — начал он.

Но она прижала палец к его губам и, отступив назад, поймала его руку.

— Давай посмотрим, сохранилось ли наше убежище! — И потянула его за собой к деревянной лестнице, ведущей на сеновал.

У основания лестницы взялась за перила и, поставив ногу на нижнюю ступеньку, полезла наверх. Коуди стоял внизу, наблюдая за ее восхождением, и сердце его бешено колотилось. Каким способом она на этот раз разобьет его сердце? Потом вздохнул и полез вслед за ней: не все ли равно — Рэгги всегда лишала его разума. Просунув голову в дверь, он увидел ее: стоит лицом к сеновалу, спиной к нему; в лунном свете фигура ее кажется почти бесплотной, нереальной… Уж не сон ли все это, в самом деле? А утром он проснется, как много-много раз в прошлом.

Но она повернулась и протянула к нему руки, как тогда, однажды, — это было наяву. Это его Рэгги, и она дарит ему себя — так же просто и щедро, как одиннадцать лет назад… Глубоко взволнованный, полный желания, он подошел и взял ее за руку. Хотя лицо ее, как и его, скрыто тенью, ему видна ее печальная улыбка — похоже, и с ней происходит то же самое.

— Рэгги… — хрипло пробормотал он. — Рэгги… — И нежно привлек ее к себе.

Не отрывая от нее влюбленных глаз, он желал той близости, которую они познали однажды, и всем сердцем хотел, чтобы прошедших лет не было…

Рэгги смотрела ему прямо в глаза.

— Сделай меня своей, Коуди! — прошептала она. — При лунном свете, как тогда…

Не успел он ответить, как ее пальчики уже взялись за пуговицы его рубашки. Как и тогда, он искал силы, чтобы сказать ей «нет», и не находил. Он ни в чем не мог отказать Рэгги… кроме одного — убежать вместе с ней тогда, жениться на ней. Он считал, что поступил правильно, отказав ей, и сделал это ради нее. Ему понадобились годы, чтобы пожалеть о том решении. Как бы теперь ему не пришлось жалеть еще сильнее.

И он торопливо стал освобождаться от одежды, расстегивая рубашку снизу, пока Рэгги расстегивала ее сверху. Пальцы их встретились где-то посередине, переплелись, она распахнула на нем рубашку и, глубоко вздохнув, прижалась губами к его обнаженной груди. Мягкость, нежность, тепло охватили Коуди, глаза затуманились, колени ослабели. С тихим гортанным стоном он опустил голову и схватился за ее запястья как за опору. Он чувствовал ее улыбку, когда она прижалась к его животу, слышал, как она мурлычет от удовольствия, лаская губами его кожу, как легонько, возбуждающе царапают ее ноготки, пока пальцы нащупывают молнию джинсов…

— Рэгги! Рэгги! — тяжко выдыхал он, еще крепче сжимая ее запястья.

— Тсс… — шептала она, расстегивая молнию.