Человек, который умер смеясь

Перед больницей для ветеранов только что постригли траву. Снаружи пахло свежей зеленью. Внутри здание было современное и чистое, но не особенно веселое.

Нашел я его не сразу. Пришлось спрашивать у медсестры внизу, а потом у еще одной на третьем этаже. Он лежал в солнечной палате с еще десятком ветеранов Вьетнама. Несколько человек в палате спали. Трое играли в карты, парочка слушала плееры. Вик сидел на кровати. В руках он держал журнал «Спортс иллюстрейтед», но не читал его. Глаза у него остекленели, из уголка рта текла струйка слюны. Он был в отключке. Накачан транквилизаторами. Я помахал рукой у него перед носом. Он даже не моргнул.

Я написал на карточке свое имя, адрес и телефонный номер и оставил на его прикроватной тумбочке — вдруг он захочет со мной связаться. Вдруг сможет. Потом я похлопал его по плечу и пошел вниз, к машине Лэмпа.

В Нью-Йорк наконец пришла весна. Риверсайд-парк заполнили МГП. Они бегали трусцой, катались на велосипедах, катали младенцев в колясках. Несколько старых битников вскапывали землю в общественном цветнике. Двое бледных мальчишек-подростков с панковскими стрижками перекидывались бейсбольным мячом.

Мы с Лулу спустились к лодочной пристани на реке Гудзон. Я сел на исцарапанную скамью у реки и посмотрел на дымку над Нью-Джерси. Лулу свернулась клубочком и уснула, положив голову мне на ногу.

Я думал про Санни — что он для меня значил, как я по нему скучаю. Я думал про Ванду. Как от нее пахло. Каково было заниматься с ней сексом. Снова почувствовать себя живым. Я думал про Мерили. Может, стоит послать ей экземпляр книжки, когда она выйдет. Надеюсь, она захочет ее прочитать.

Солнце село за скалы Палисейдс, в парке загорелись фонари. Пора возвращаться за пишущую машинку. Я встал на ноги. Лулу проснулась, встряхнулась и повела меня обратно к нашей квартире.