Человек, который улыбался

«Месяц, – подумал он. – Не так мало, но и не так много. Это значит, что мы должны найти хоть что-то в ближайшие дни, чтобы было что разрабатывать».

Его размышления прервал телефонный звонок.

– Надеюсь, что не разбудила, – сказала Анн Бритт Хёглунд.

– Я пью кофе.

– Ты выписываешь «Истадскую смесь»?

– А как же! Как можно обойтись без местной газеты? По утрам узнаешь, что случилось в соседнем квартале, ближе к вечеру – что делается в остальном мире.

– А ты читал сегодняшний выпуск?

– Даже еще не принес.

– Прочитай. Открой страницу объявлений.

Он вышел в прихожую, поднял с пола газету, придерживая трубку плечом, и развернул ее.

– Что я должен искать?

– Найдешь, – загадочно сказала она и повесила трубку.

И в ту же секунду он понял, что она имела в виду. Объявление. Фарнхольмский замок срочно ищет женщину для ухода за лошадьми. Работа уже ждет. Вот почему она говорила так странно – не хотела называть Фарнхольмский замок.

Валландер задумался. Это, конечно, замечательная возможность. Как только окончится совещание с Бьорком, он должен будет позвонить своему другу Стену Видену.

Пер Окесон пригласил Бьорка и Валландера в кабинет и попросил секретаря, чтобы их не беспокоили. Он был сильно простужен и не выпускал из рук носовой платок.

– Мне надо было бы остаться дома и полежать, – мрачно сказал он. – Но раз уж договорились, давайте обсуждать.

Он показал на кучу бумаг с материалами следствия.

– Думаю, вас не особенно удивит, что я никак не могу назвать результаты убедительными. Все, что у нас есть – несколько косвенных улик против Альфреда Хардерберга.

– Нам нужно время, – сказал Валландер. – Следствие очень сложное, и мы знали это с самого начала. К тому же лучшего у нас пока ничего нет. Это наша единственная зацепка.

– Вопрос в том, можно ли вообще называть это зацепкой, – возразил Пер. – Ты представил свои соображения, почему мы должны сосредоточить все усилия на этой версии. Но мы же ни на шаг не продвинулись! Я просмотрел все материалы, и у меня такое чувство, что мы по-прежнему в исходном пункте. Экономисты не нашли никаких нарушений. Альфред Хардерберг, куда ни посмотри, производит впечатление на редкость порядочного бизнесмена. У нас нет ничего, что прямо или косвенно связывало бы его с убийством Густава Торстенссона и его сына.

– Время, – повторил Валландер. – Нам нужно только время. Впрочем, можно все повернуть. Можем мы со всей определенностью сказать, что Альфред Хардерберг никак в этом деле не замешан, и наши шансы добиться успеха станут выше, если мы потянем за какую-то другую нитку?

Бьорк молчал. Окесон внимательно посмотрел на Валландера:

– Надеюсь, ты понимаешь, что мне следовало бы изъять эту версию из разработки. Поэтому я хочу, чтобы ты меня убедил, что мы должны продолжать.

– Все есть в материалах. Я по-прежнему уверен, что мы на правильном пути. Так же считают и все в следственной группе.

– Мне все равно кажется, что мы должны выделить людей, которые начали бы разрабатывать другую версию.

– Какую версию? – Валландер не скрывал раздражения. – Никаких версий больше нет. Почему инсценируется автокатастрофа для сокрытия убийства? Какой мотив? Почему адвоката расстреливают в его кабинете? Кто подкладывает мину в сад пожилой женщины? Кто взрывает мой «пежо»? По-твоему, мы должны исходить из предположения, что все это проделывает какой-нибудь псих, который по неизвестным причинам решил покончить с адвокатским бюро, а заодно взорвать пару-тройку полицейских?

– Мы по-прежнему ничего не знаем о клиентуре Торстенссонов, – сказал Пер Окесон. – Мы много чего не знаем.

– Мне нужно больше времени. Гораздо больше.

– У тебя есть две недели, – сказал Пер Окесон. – Если ничего за это время не выплывет, закрываем версию.

– Этого мало.

– Хорошо, три недели.

– До Рождества, – взмолился Валландер. – Если до этого случится что-то и мы поймем, что неправы, мы закроем версию раньше. Дай нам время до Рождества.

Пер Окесон повернулся к Бьорку.

– А ты как считаешь?

– Меня беспокоит все это. Я тоже считаю, что этот след вряд ли куда-то приведет. Ни для кого не секрет, что я с самого начала сомневался, что доктор Хардерберг замешан в этом деле.

Валландер хотел возразить, но сдержался. В крайнем случае он согласен и на три недели.

Пер Окесон вдруг что-то вспомнил и начал рыться в бумагах.

– Что там за история с трансплантантами? – спросил он. – Мне где-то попадалось, что вы якобы нашли в машине Торстенссона контейнер для транспортировки человеческих органов. Это правда?

Валландер рассказал о находке Свена Нюберга и о том, что им удалось в этой связи разузнать.

– «Аванка», – задумчиво протянул Окесон. – Что это за предприятие? Оно зарегистрировано на бирже?

– Это маленькая фирма, – сказал Валландер. – Семейное предприятие. Владелец – некто Роман. Они начали еще в тридцатые годы. Тогда они импортировали кресла-каталки.

– То есть фирма не входит во владения Хардерберга?

– Этого мы пока не знаем.

Пер Окесон посмотрел на него изучающе:

– Как может фирма семьи Роман одновременно принадлежать Хардербергу? Это ты мне должен растолковать.