Человек, который рисовал миндальные деревца

И тогда в коридоре разом воцарилсь тишина. Никто не шевелился. Лишь вдалеке взвыла сирена.

- Так войдите же, - сказал я, - и посмотрите сами.

- Не могу, - ответил Эмиль, - там ведь защелка. Видите? Замок я открыть могу, а дверь - нет. Защелка-то железная. Мадам Коллинз! - снова выкрикнул он в темное купе.

- А что, если она... - начал молодой проводник, которого звали Поль.

- Merde alors , - ответил Эмиль. - Как, по-вашему, мосье, дама хорошо себя чувствовала?

- Превосходно, - отвечал я.

Какое-то время мы молча взирали друг на друга.

- Нет, - сказал, наконец Эмиль, - так у нас ничего не выйдет. Я останусь здесь, а ты, Поль, сбегай к начальнику станции. Скажи ему, что у нас происходит. Нам нужен слесарь, который перепилит эту чертову защелку. - Поль уже припустил со всех ног. - А начальник пусть на всякий случай известит pompiers.

Pompiers по-французски значит пожарные. И во Франции их всегда вызывают первыми, если случится беда.

Наш Train bleu покидает Париж с Лионского вокзала в 21 час 46 минут. В его составе есть только спальные вагоны первого и второго класса, и едет он до Вентимильи - итальянского приграничного городка на Лазурном берегу. В южном направлении Train bleu пересекает всю Францию до Средиземного моря. Первую остановку он делает в Сен-Рафаэле. А уж потом останавливается довольно часто в Канне, например, в Жуан-ле-Пен, в Кань-сюр-Мер, в Ницце, в Больё, в Монте-Карло. А после этого он вообще останавливается на всех станциях, которые расположены неподалеку от моря.

Такси доставило меня от дома к Лионскому вокзалу, причем в течение примерно четверти часа я был вынужден слушать проклятия шофера, который из-за проливного дождя и оживленного движения ехал еле-еле. Носильщиков на вокзале не было, я тащил свой чемодан и свою пишущую машинку вдоль длинного состава этого самого Голубого поезда до моего семнадцатого вагона. Купе мое располагалось примерно в середине его. Перед открытой дверью соседнего купе стояла дама и курила. Я поздоровался. Она улыбнулась в ответ и наклонила голову.

У нее была удивительная улыбка. Казалось, будто на ее узком, с тонкими чертами лице восходит солнце. Глаза у нее были очень большие. И зубы красивые, и широкий рот с сочными губами. На ней было красное платье и жемчужное ожерелье. Едва увидев ее, я понял, что она наполнена каким-то почти неземным блаженством. Она была высокая и стройная. Седые волосы одевали ее голову словно шлем и чуть отливали нежным лиловым цветом. Покуда проводник занимался моим билетом, я увидел в темном окне, перед которым стояла дама и по которому хлестал дождь, ее отражение. И с удивлением заметил, что она меня разглядывает. Сам я эту даму не знал. Я никогда ее раньше не видел. Я улыбнулся ее отражению. Она улыбнулась в ответ.

- Когда прикажете вас разбудить, мосье? - с такими словами обратился ко мне проводник, носивший при себе тетрадь с именами пассажиров.

- Пожалуйста, в Сен-Рафаэле.

- Завтрак?

- Да, пожалуйста.

- Кофе или чай?

- Чай с молоком.

- Как и мне, - промолвила дама в красном платье.

- Совершенно справедливо, как и мадам Коллинз, - сказал лысый проводник. Кстати, мадам тоже пожелала, чтобы ее разбудили в Сен-Рафаэле.

- Да, тогда у меня еще будет много времени до Канн. Кстати, мосье, вы тоже едете в Канн?

- Совершенно верно, мадам...

- ...Коллинз, Роберта Коллинз.

Она говорила по-французски с заметным американским акцентом.

- Руайан, - сказал я, - Роже Руайан.

- Господа желают сейчас еще чего-нибудь?

Но прежде чем я успел открыть рот, она ответила:

- Я с удовольствием выпила бы шампанского. - И взглянула на меня. Ее большие глаза были зеленого цвета.

- Не сочтете ли вы, что я веду себя ужасно, если приглашу вас на шампанское, мосье Руайан?

- Очень любезно с вашей стороны, миссис Коллинз. Конечно же, я с радостью приму ваше приглашение, - ответил я.

Ее улыбка стала еще ярче.

- Вот и прекрасно. А шампанское у вас есть?

- Ну разумеется, мадам, - и проводник перечислил три марки.

- "Поммери", - сказала миссис Коллинз.

- Сию секунду, мадам. Бутылку "Поммери". - И проводник умчался.

Миссис Коллинз наверняка было лет пятьдесят, но она выглядела гораздо моложе. Она выглядела так, будто ей только-только сравнялось сорок. Ну, лицо она, без сомнения, подтягивала, причем у первоклассного хирурга-косметолога. А выдавали миссис Коллинз ее руки. С руками ничего не поделаешь! Ей пятьдесят, думал я про себя. Как минимум пятьдесят.

Теперь наш поезд ехал очень быстро.

Проводник принес шампанское, ведерко с кубиками льда и два бокала. Он искусно открыл бутылку и дал мне пригубить.

- Все в порядке, мосье?

- Все в порядке.

- Тогда позвольте мне... - Он налил оба бокала до половины, поставил бутылку в ведерко со льдом и согнулся в поклоне.

- Если господа пожелают еще чего-нибудь, вот звонок.

- Спасибо, - сказала миссис Коллинз, - большое спасибо, Затворите, пожалуйста, за собой дверь.

- Слушаюсь, мадам. - И он исчез.

Чуть покачивалась постель, на которой мы оба сидели, и колеса торопливо стучали.