Человек, который продал Луну

– Ну если я буду некоторое время владеть Луной, то не стану делать ей больно и присмотрю, чтоб другие тоже не делали. Черт побери! Национализм нужно оставлять в стратосфере. Вы себе представляете, что произойдет, если США станут претендовать на владение Луной? Другие этого не признают, и вопрос будет постоянно торчать у Совета Безопасности, как кость в горле. И как раз тогда, когда все, вроде бы, наладилось; когда человек может спокойно заниматься своим делом, не боясь, что каждые несколько лет ему будут грозить войной. Другие страны до смерти испугаются Соединенных Штатов – и совершенно обоснованно. Они будут каждую ночь смотреть в небо, ожидая, что с лунных баз США им на головы посыпаются ракеты. Что ж они, смогут в такой обстановке спокойно жить? Ну уж нет? Они постараются заполучить кусочек Луны и для собственных интересов. Луна слишком велика, чтобы принадлежать кому-то одному. Там возникнут другие базы, и тут уж начнется война – да такая, какой ваша бедная Земля еще не видывала. А виноваты во всем окажемся мы. Нет уж. Дело должно обстоять так, чтобы все могли быть спокойны. И потому мы должны просчитать все варианты и хитрить до тех пор, пока план ваш не начнет работать. И еще, Джордж. Если мы заявим о правах США на Луну, где будем мы с нашим бизнесом?

– Впереди всех.

– Сейчас! Да нас тут же выведут из игры! Министерство обороны скажет: «Спасибо вам огромное, мистер Харриман и мистер Стронг, в интересах безопасности государства мы берем дела в свои руки, а вы можете отправляться домой». И что нам останется, кроме как пойти домой и ждать атомной бомбы с неба? Но я не собираюсь так поступать, Джордж. Я не позволю военным встрять в это дело. Я собираюсь основать поселение на Луне и пестовать его, пока оно не подрастет настолько, чтобы ходить собственными ножками. Клянусь, это – самое большое дело в истории человечества со времен открытия огня! При правильном подходе оно приведет нас в прекрасный, новый мир, а при неправильном – столкнет прямиком в Армагеддон, и обратного билета не будет. Этот мир приближается и скоро наступит – с нашей помощью иди без нее. Однако я сам собираюсь стать Первым человеком на Луне и собственными глазами посмотреть, хорошо ли с ней обращаются.

Харриман умолк. Стронг осведомился:

– Делос, ты уже завершил свою проповедь?

– Черта с два! – огрызнулся Харриман. – Все-таки ты видишь вещи в другом свете. А знаешь, что мы можем там обнаружить? – Харриман устремил палец вверх. – Людей!

– На Луне? – спросил Кэминс.

– А почему нет, – прошептал Монтгомери.

– Да не на Луне. Я был бы удивлен, если бы на этой безвоздушной скорлупке кто-нибудь жил. Луна кончилась. Я говорю о других планетах – Марс, Венера, спутники Юпитера. Может, и на звездах! Допустим, где-нибудь мы встретим-таки людей. Что это может для нас означать? Мы были совершенно одиноки во Вселенной – единственная разумная жизнь в единственном известном нам мире. Объясниться с собаками иди обезьянами еще не удавалось. Все вопросы приходилось разрешать самим, будто всеми покинутым сиротам. А если мы встретим людей, разумных людей со своим образом мыслей?! Наше одиночество кончится! Мы сможем поднять взгляд к звездам, без всякого страха!

Харриман устало замолчал. Он будто даже смутился своего порыва, словно его застали за каким-нибудь очень уж интимным занятием. Стоя перед собеседниками, он внимательно вглядывался в их лица.

– Ну, хозяин, вы даете, – восхитился Монтгомери. – Это можно использовать. Как вы считаете?

– А ты что – все запомнил?

– Зачем же? Просто незаметно включил запись.

– А, лопни твои глаза!

– Пустим это дело на видео – может быть, в пьесе.

Харриман с мальчишеским задором улыбнулся:

– В жизни играть не пробовал, но если ты думаешь, что так надо – сыграю.

– Нет, хозяин, только не это, – ужаснулся Монтгомери. – Тип не тот. Тут, наверное, подойдет Бэзил Уидкс-Буз. Голос, будто орган, лицо ангельское – вместе с ним текст произведет впечатление.

Покосившись на свое брюхо, Харриман буркнул:

– Ладно, к делу. Теперь – о деньгах. Во-первых, одна из некоммерческих корпораций может собирать пожертвования – ну, как колледжи делают. Постараемся раскрутить на пожертвования самых богатых, которым действительно надо скостить налоги. Сколько, по-вашему, мы можем с них поиметь?

– Немного, – сказал Стронг. – У этой коровки молоко иссякло.

– Оно не иссякнет! Вокруг полно богачей, которые охотно подарят кому-нибудь деньги, лишь бы налогов не платить. А сколько может заплатить человек, желающий, чтобы один из лунных кратеров назывался его именем?

– А я-то думал, кратеры все уже названы, – заметил юрист.

– Большинство – нет. И у нас в запасе вся обратная сторона, еще не тронутая. Сегодня мы не будем делать точных оценок, просто будем иметь в виду этот источник. Монти, надо подумать, как выжать даймы из школьников. Сорок миллионов школьников – с каждого по дайму, будет четыре миллиона долларов – тоже на дороге не валяются.

– А зачем же останавливаться на десяти центах, – сказал Монти. – Если мы действительно сможем заинтересовать школьника, он и доллар наскребет.