Человек, который не знал страха

Энергичная девушка, на вид почти подросток, быстро завоевала доверие Кузнецова. Уже первые его отзывы о ней были положительные. Валя благодаря помощи одной из родственниц нашла квартиру для себя и своей матери, где в случае необходимости мог укрыться и Кузнецов. Она выдавала себя за фольксдойче и несколько раз появлялась в обществе Кузнецова в «Дойчегофф» и на главной улице города. С утонченной сдержанностью и почтительным вниманием она знакомилась с немецкими офицерами, «приятелями» обер-лейтенанта Зиберта.

Но этим ее роль не ограничивалась. По указанию руководства она сама перешла к активным действиям. Так, через одну свою приятельницу она познакомилась с Леоном Метко, инженером немецкой строительной фирмы «Гуго Парпарт», являвшимся сотрудником гестапо. Леон поверил ее рассказу об отце, убитом партизанами, и обещал помочь ей в легализации в Ровно. Он достал ей документ, в котором говорилось, что она живет в Ровно и работает продавщицей в магазине.

Метко был весьма общительный, даже назойливый человек. В своей шубе из овчины и меховой шапке он походил на огромного неуклюжего медведя. Валя познакомила его со своим «женихом» Зибертом, а Метко, в свою очередь, познакомил обер-лейтенанта с некоторыми служащими рейхскомиссариата и гестапо. Круг знакомых Кузнецова постоянно расширялся. Каждое новое лицо оказывалось ему чем-то полезным и необходимым.

Пятидесятилетний Метко среди офицеров имел репутацию прожженного сердцееда. Он постоянно был при деньгах, отличался остроумием и практичностью. Кузнецову он сказал уже при первой встрече:

– Мне милы лишь мои деньги и чужие жены! Но женщины лишь высшего сорта! Действуйте, господин обер-лейтенант, не считайте мух!

Кузнецов громко рассмеялся в ответ. Он не мог понять, что побудило инженера Метко взять покровительство над Валей. Может быть, она напомнила ему его шестнадцатилетнюю племянницу, отец которой, нацистский капитан, погиб где-то в Сербии от партизанской пули.

– Сербы, господин обер-лейтенант, вероломные и коварные люди, испорченные до мозга костей. Настоящие кровопийцы! Они нечестно вели себя в отношении немецкого народа еще во время первой мировой войны. Не дай вам бог перевестись туда! Там нисколько не лучше нашему брату, чем в Брянских лесах. Большевистские банды заполнили Балканы. Дикая страна! – В глазах Метко стоял подлинный страх.

– Всякому овощу – свое время, господин Метко, – задумчиво произнес Кузнецов. – Дойдет черед и до Балкан. – Обер-лейтенант вынул из кармана записную книжку, в которую имел обыкновение заносить мысли и выражения нацистских заправил. И начал цитировать:

«Сама по себе, судьба русских, чехов или каких-то сербов меня не беспокоит ни в малейшей степени. Процветает ли данная нация или гибнет – этот факт меня интересует лишь постольку, поскольку люди, ее составляющие, нужны нам как рабы нашей культуры; во всем остальном их судьба мне абсолютно безразлична».

Эти слова принадлежат Герингу. Или вот еще одно его изречение:

«Низшей расе надо меньше жилищ, меньше одежды, меньше пищи и меньше культуры, чем высшей расе».

– А теперь процитирую вам указание Геринга. Он говорил:

«Убивайте всякого, кто против нас. Убивайте, убивайте. Вы не несете за это ответственности. Я беру ее на себя. Поэтому убивайте!»

– Интересное высказывание я встретил у Бормана. Он писал:

«Славяне должны работать на нас. Когда они нам больше не будут нужны, они могут умереть. Рост численности славян нежелателен».

– И в заключение приведу вам отрывок из «Памятки немецкому солдату». В ней говорится:

«У тебя нет ни сердца, ни нервов. На войне они не нужны. Уничтожь в себе всякое чувство сожаления и милости – убивай всякого славянина, всякого русского. Не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девушка или ребенок – убивай!»

– Это, господин Метко, современная библия. Бог – на небе, фюрер – на земле. Когда человек хорошо усвоит национал-социалистическую идеологию, ему ничто не страшно, так как он непоколебимо уверен в том, что третий рейх непобедим! – сквозь стиснутые зубы закончил свою лекцию гестаповцу Пауль Зиберт.