Человек из раньшего времени

Пока пришел в себя и осознал все, что только что случилось, наступил вечер. Сумерки опустились на город, успокаивая его треволнения и усмиряя все кипящие в столице днем страсти. В такое время размышлять было лучше всего. И одна мысль его все же посетила – что, если уехать? Забыв его, потеряв его из виду, возможно, оставит она и свои жестокие планы, отпустит хоть на какое-то время идею отмщения, которая сейчас так ни к чему. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон… Да, непременно, так и следует поступить. А пока написать об этом. Написать всем. И ей в первую очередь.

А пока он склонившись над письменным столом при тусклом свете ночника царапал пером по бумаге извещение о своей слабости, его недавняя дама сердца пьяная и заплаканная стояла у окна и смотрела как в сумерках расплывается свет уличного фонаря в каплях некстати начавшегося раннего весеннего дождя.

Глава пятая. «Дети революции»

Революция, подобно Сатурну, пожирает своих детей

Ж. Ж. Дантон, французский революционер

Обед в доме Светлицких был подан сегодня без четверти восемь. Papan и maman были в очевидно приподнятом настроении – причина этого была Лизе понятна. Но и она не уступала им в каком-то щенячьем восторге, который охватил ее после разговора с Бубецким. Ее эмоции родители видели и принимали пока за предвкушение помолвки – эдакую предсвадебную лихорадку, столь свойственную юным барышням ее возраста.

– Ну-с, видела ли сегодня Ивана Андреича? – участливым голосом начал папенька.

– Да, можете себе представить, пришел встретить меня из гимназии и сегодня же вечером обещался быть на уроке!

– Ну, разумеется, это пока еще его обязанности, которых с него никто не снимал, – во избежание произвести впечатление либерала нахмурил брови Дмитрий Афанасьевич.

– К слову об обязанностях, – неожиданно высоким штилем заговорила Лиза. – Вам не кажется, что наш дворник Игнатий стал скверно справляться со своими – двор чищен из рук вон плохо!

– И я давно твержу об этом, – поддержала дочь Катерина Ивановна. Отец не отвечал на высказывания домашних так, словно не слышал их.

– Надобно дать ему отпуск, и подыскать второго дворника…

После такого предложения хозяин дома поперхнулся супом, а маменька замерла в недоумении.

– С чего это вдруг? Он служит последних сорок лет, что я помню, и служил еще моему отцу, и ни о каком отпуске не просил. Батюшка мой приобрели его еще крепостным, и он работу в городе, да еще в столице за счастье должен почитать – в рекруты отдан не был, повинностей да оброков не нес, служил прямо скажем так себе, вполсилы… Зачем это нам второй дворник?

– Рассуждаете, папенька, как типичный помещик. Во всей просвещенной Европе давно уже на дворников распространены такие же трудовые права, как и на остальных работников. Если не хотите, чтобы он почил в бозе раньше времени, наймите ему помощника.

– Кхм, однако! Кто это тебе про Европу рассказал?

– Пишут… – опустила глаза Лиза, не желая выдавать своего провожатого в мире социальной политики.

– Уж не Карл Маркс ли?

Лиза молчала.