Человек из пустыни

Джим не смог воспротивиться его тёплой, доброжелательно настойчивой руке, и они вышли из бара навстречу золотисто-терракотовому вечернему небу Флокара. С неослабевающим недоумением Джим шёл за Рэшем по бетонной дорожке к стоянке транспорта, освещённой последними косыми лучами заходящего солнца, и всё гадал: к чему это? Рэш тем временем подвёл его к компактному двухместному флаеру с матовой обшивкой цвета пыли и открыл дверцы.

— У тебя новый транспорт, — счёл должным заметить Джим. — На скутере больше не ездишь?

— Скутер — для небольших расстояний, — ответил Рэш. — А наш городок далековато отсюда.

Городком Рэш назвал поселение сотрудников проекта по освоению Флокара. Озарённый янтарными вечерними лучами, он состоял из типовых корпусов, невысоких белых параллелепипедов с окнами, внешне похожих на заводские цеха, с одинаковыми забетонированными улочками. Располагался он в одном из оазисов, и со всех сторон его окружали деревья наподобие пальм и акаций. Флаер Рэш поставил на крытую стоянку, окружённую стенами корпусов-параллелепипедов, и они с Джимом прошли по бетонной улочке к одному из ближайших из них.

Внутри корпуса оказалось неожиданно уютно и чисто, как в гостинице среднего уровня: в главном холле на первом этаже зеленели декоративные растения и радовали глаз цветочные клумбы, бурлил пузырьками большой подсвеченный аквариум с яркими рыбами. Жилые помещения располагались по периметру здания, образуя колодцеобразное пространство посередине, и снизу, подняв голову, можно было увидеть все этажи, которых было восемь. Крыша над этим «колодцем» пропускала свет, а попасть на этажи можно было на любом из пяти лифтов-платформ. Была и лестница, соединявшая все этажи.

Они поднялись на платформе на пятый этаж. По дороге Рэш неоднократно кому-то говорил «привет», кто-то махал ему: на площадках этажей, несмотря на поздний вечер, было довольно оживлённо.

— Мы тут живём дружно, — сказал Рэш.

Платформа остановилась, и они вышли на площадку пятого этажа. У стен, между дверями комнат, в кадках зеленели маленькие деревца с пирамидальными кронами, а перед каждой дверью лежал коврик. Рэш, вытерев ноги о коврик перед одной из дверей, открыл её и сказал Джиму:

— Проходи… Не стесняйся.

Джим вошёл в жилище Рэша. Комната была невелика, со светло-сиреневыми оштукатуренными стенами, фиолетовым ковровым покрытием на полу и длинной трубкой светильника над дверью. В фиолетовой стенной нише стояла неширокая надувная кровать и тумбочка с лампой, в углу — круглый столик с креслом, но взгляд Джима сразу притянула к себе хорошенькая бело-голубая детская кроватка с подвешенными над ней игрушками. Рядом с ней на кушетке сидел коротко остриженный бледный юноша в светло-сером закрытом костюме со стоячим воротником и в серебристых сапогах. На руках юноша держал пухленького, круглощёкого малыша, который сладко спал у его груди. Завидев Рэша, юноша вскинул остренькое лицо с большими водянисто-голубыми глазами и сказал шёпотом:

— Он опять не хотел спать в кроватке. Спит только на руках, а стоит положить его — тут же плачет.

Рэш стащил с головы платок, открыв густую светло-русую шевелюру, и его лицо озарилось нежностью. Скинув куртку и вытащив из банки влажную салфетку, он тщательно протёр ею руки и бережно взял у юноши ребёнка, прошептав ласково:

— Иди к папе, сладкий…

Пухленький кроха не проснулся, даже когда Рэш поцеловал его в толстенькую щёчку. Юноша встал и спросил вполголоса:

— Я могу идти?

Рэш кивнул.

— Да. Спасибо, Оэн. Завтра, как обычно, к семи утра.

Бесшумно ступая, юноша вышел из комнаты. Джим стоял, потрясённый. Рэш сказал с улыбкой вполголоса:

— Ну вот, познакомься. Это и есть тот, кто ждёт меня дома. Его зовут Небби.

— ТАК ЭТО РЕБЁНОК?

Джим опустился на кушетку, на которой только что сидел юноша. Рэш, тихонько покачивая пухлощёкого малыша, улыбался, и его лицо озарял спокойный и тёплый внутренний свет. Да и вся его фигура излучала это тепло и спокойствие, в плечах была сдержанная сила, а в руках, державших ребёнка, — нежность.

— А ты о ком подумал? — улыбнулся он, садясь на кровать.

Все слова застряли у Джима в горле. Он смог только показать в сторону двери, в которую только что вышел юноша в сером костюме.

— А, ты имеешь в виду Оэна? — понял Рэш. — Он няня, присматривает за Небби, пока я на работе. Его мне дали бесплатно. Вообще-то, я сейчас должен быть в отпуске по уходу за ребёнком, но я предпочёл взять за него компенсацию и выйти на работу: дополнительные деньги нам сейчас совсем не помешают. Плюс детское пособие.

Когда к Джиму вернулся дар речи, он, запинаясь, задал вопрос:

— И здесь… больше никто не… живёт?

— Нет, я живу один, — сказал Рэш. — Точнее, мы с Небби вдвоём. У меня никого нет, если ты об этом.

— А малыш… — начал Джим и осёкся, пронзённый догадкой.

Рэш склонил русую голову над ребёнком.