Человек и его символы

"Какой бес в тебя вселился?" Мы говорим о возможности самоконтроля, однако редко кому удается овладеть этим замечательным качеством. Мы можем полагать, что контролируем себя, но при этом наши друзья легко видят в нас такое, чего мы и не представляем.

Без сомнения, даже при высоком, с нашей точки зрения, уровне цивилизации человеческое сознание еще не достигло уровня неразрывности. Оно еще уязвимо и подвержено фрагментации. В то же время, способность изолировать часть разума является весьма ценной. Она позволяет сосредотачиваться на чем-то одном, отключая все, что может отвлечь наше внимание, и подавляя для этого часть психики. Главный вопрос заключается, однако, в том, делаем ли мы это сознательно или же это происходит спонтанно, без нашего ведома и согласия, или даже против нашего желания. В первом случае такая способность является достижением цивилизации, во втором — первобытной "потерей души" или даже невротической патологией.

Таким образом, даже в наши дни единство сознания все еще штука ненадежная — слишком легко оно прерывается. А способность контролировать эмоции, весьма полезная с одной стороны, с другой выглядит довольно сомнительно, ибо лишает человеческие отношения разнообразия, яркости и теплоты.

Именно на этом фоне мы рассмотрим значение снов — этих зыбких, неуловимых, недолговечных, смутных и неопределенных фантазий. Чтобы раскрыть свою позицию, я хотел бы описать, как она видоизменялась и как я пришел к заключению, что сновидения являются наиболее широко распространенным и доступным источником для изучения способности людей к выработке символов.

Зигмунд Фрейд был первым, кто попытался исследовать эмпирическим путем подсознательный фон сознания. В своей работе он исходил из общего допущения, что сны являются не случайными, а ассоциативно связанными с сознательно переживаемыми мыслями и проблемами. Это допущение основывалось на тезисе выдающихся неврологов (в том числе Пьера Жане) о связи невротических симптомов с конкретными сознательными переживаниями. Похоже, они возникают в отключенных участках бодрствующего разума, которые в другое время и при других условиях могут вновь включаться.

Еще в конце прошлого века Зигмунд Фрейд и Иосиф Брейер пришли к выводу, что невротические симптомы — истерия, некоторые виды боли, ненормальное поведение — имеют еще и символическое значение. Как и сновидения, они являются способом самовыражения подсознательной части разума и так же несут символическую нагрузку. Например, у пациента, столкнувшегося с невыносимой ситуацией, может возникнуть спазм при глотании: воспоминание о ней заставляет его поперхнуться. В аналогичной ситуации у другого пациента начинается приступ астмы: его угнетает "атмосфера дома". Третий страдает от особой формы паралича ног, он не ходит, поскольку "продвигаться" далее так невозможно. Четвертого мучают приступы рвоты во время еды, потому что он не может "переварить" какой-то неприятный факт. Я мог бы привести много аналогичных примеров, но подобная физическая реакция является лишь одной из форм выражения подсознательно беспокоящих нас проблем. Чаще всего они приходят к нам во сне.

Любой психолог, которому приходилось выслушивать содержание снов пациентов, знает, что символов, встречающихся в сновидениях, много больше, чем физических симптомов невроза. Зачастую сны состоят из сложных и красочных

фантазий. Однако, если использовать для анализа этого материала фрейдовскую методику "свободных ассоциаций", окажется, что все разнообразие сновидений можно свести к нескольким базисным сюжетам. Этот метод сыграл важную роль в развитии психоанализа, позволив Фрейду использовать сны пациентов в качестве отправной точки для изучения их неосознанных проблем.

Фрейд сделал простое, но глубокое наблюдение: если пациента поощрить к разговору об увиденном во сне, попросить поделиться мыслями по данному поводу, то он неизбежно "раскроется" и обнажит бессознательный фон своих недомоганий как тем, что он расскажет, так и тем, что в рассказе опустит. Его рассказ может показаться иррациональным и не имеющим видимой связи с его проблемами, однако через некоторое время нетрудно разобраться, чего он избегает, какие неприятные мысли и воспоминания подавляет. Как бы он ни старался не выдать себя, все его слова будут указывать на переживание, от которого он страдает. Врачам настолько часто приходится сталкиваться с неприглядной стороной жизни, что они редко ошибаются в расшифровке намеков, порождаемых беспокойным подсознанием пациента. И то, что им открывается, к сожалению, обычно соответствует их предположениям. Все сказанное до сих пор лишь подтверждает фрейдовскую теорию о подавленных и осуществленных желаниях как очевидных источниках символики сновидений.