Человек и его символы

Идея Бора о взаимодополняемости особенно интересна для психологов-юнгианцев, поскольку Юнг понимал, что связь рассудочного и подсознательного мышлений также образует взаимодополняемую пару противоположностей. Природа любого нового образования, выходящего из сферы подсознания, изменяется, как только часть его попадает в поле зрения рассудочного (осознанного) мышления наблюдателя. В этом смысле даже содержимое сновидений (если на него обращают внимание) является полуосознанным. И любое расширение сознания наблюдателя, вызываемое истолкованием сна, отзывается в подсознании и воздействует на него не поддающимся измерению образом. Вот почему эту сферу можно описывать лишь приближенно (подобно элементарным частицам в физике) с помощью парадоксальных понятий. Мы никогда не узнаем, чем она в действительности является так же, как и материя.

Продолжим, однако, параллель между психологией и микрофизикой. То, что Юнг называет архетипами (или стереотипами эмоционального и рассудочного поведения человека), можно было бы с равным успехом назвать, используя терминологию Паули, "первичными возможностями" психических реакций. Как отмечалось выше (см. главу Юнга), не существует законов, определяющих специфическую форму, в которой может появиться архетип. Существуют только "тенденции", что позволяет нам не более чем утверждать, что в определенных психологических ситуациях может случиться то-то и то-то.

Как однажды отметил американский психолог Уильям Джеймс, саму идею подсознания можно сравнить с понятием "поля" в физике. Можно сказать, что подобно некоторому упорядочению частиц, попадающих в магнитное поле, психологические образования так же некоторым образом упорядочиваются в области, называемой нами подсознанием. Если мы сознательно называем что-нибудь "рациональным" или "несущим смысл" и считаем такое "объяснение" удовлетворительным, это, вероятно, вызывается тем, что наше рассудочное объяснение гармонирует с созвездием неких предсознательных образований в подсознании.

Другими словами, наши осознанные представления иногда бывают упорядочены (или стереотипно структурированы) до того, как станут осознаваемыми. Немецкий математик XVIII столетия Карл Фридрих Гаусс описал переживание подобной подсознательной упорядоченности идей. Ему надо было найти одну закономерность в теории чисел, и он обнаружил ее "не в результате упорных исследований, а благодаря, так сказать, милости Божьей. Ответ пришел внезапно сам собой, как молниеносное озарение, и я не мог понять или найти связь между данными, известными мне раньше, с которыми я последний раз экспериментировал, и тем, что породило конечный успех". Французский ученый Анри Пуанкаре еще подробнее описал подобное явление. Однажды бессонной ночью он увидел, как в нем сталкиваются математические образы, идеи, представления. Наконец некоторые из них "соединились более устойчивым образом. Ощущение было такое, будто наблюдаешь непосредственно за работой подсознания, причем его деятельность постепенно начинает частично проявляться в сознании, не теряя собственной природы. В такие моменты интуитивно понимаешь, как могут функционировать два эго".

В качестве последнего примера параллелизма между физикой элементарных частиц и психологией рассмотрим юнгианскую концепцию смысла. Там, где раньше искали причинные (то есть рациональные) объяснения явлений, Юнг предложил искать смысл (или, может быть, целенаправленность). Другими словами, он предпочитал спрашивать не почему что-то случилось (то есть по какой причине), а зачем. Эта же тенденция проявляется в физике, где многие современные ученые более заняты поиском взаимосвязей, действующих в природе, чем причинных законов (детерминизма).

Паули рассчитывал, что идеи, связанные с подсознанием, выйдут за "узкие рамки терапевтического применения" и окажут влияние на все естественные науки, изучающие жизнь и все с ней связанное. С тех пор как Паули высказал это предположение, в физике, словно в подтверждение тому, стало развиваться новое направление—кибернетика, занимающаяся сравнительным изучением так называемых контрольных систем головного мозга и нервной системы и механических или электронных информационно-контрольных систем, используемых в компьютерах. В итоге наука и психология должны в будущем, как сказал современный французский ученый Оливер Коста де Борегар, "вступить в активный диалог".