Человек человеку — кот

Лаборант принес складную лестницу и теперь стоял над душой, всячески демонстрируя покорность судьбе. Завлаб терзался сомнениями. Минуты убегали, и с ними убегала Катька.

«Сейчас позвонят и спросят: Павлов, вы совсем уже нюх потеряли? Чего это ваша тварь экспериментальная висит на периметре, током долбанутая? Ну-ка, пожалуйте в административный на выволочку!»

Не позвонят, он трубку снял.

А они через город или на мобильный. «Старшему темы К10 просьба немедленно зайти к начальнику первого отдела». Один черт.

— Десятка, иметь ее конём… — негромко сказал Павлов с невероятной тоской в голосе. — Ушла в самоволку.

Лаборант шумно сглотнул.

— Я… Посмотрю?.. — с трудом выдавил он.

— Посмотри уж, любезный, — согласился Павлов. — Повеситься разрешаю позже.

Лаборант убежал. А Павлов решил поступить как должно. Звонить в охрану. Иначе нельзя. Да и глупо. Двадцать идиотов, бегающих с выпученными глазами по территории, незамеченными не останутся. Будет очень много вони. С людей еще спросят за то, что не застучали начальника — обязаны ведь. Нет, Павлов лучше сдастся. Ну, ушел опытный экземпляр погулять. Оказался, паразит, умнее, чем от него ожидали. Виноватых только двое, завлаб и дежурный — а вот, кстати…

— Не знаю, как она щеколду научилась сдвигать, — протараторил запыхавшийся лаборант, — но она сама, это точно, вы посмотрите, там царапины от когтей! А решетка оконная снизу болтается, крепеж из стены вырван! Ну даёт, зараза! Ай да Катька!

— Замки, что ли, на клетки ставить? — задумался вслух Павлов. Он держал палец занесенным над кнопкой вызова охраны, а глядел в сторону окна, и глаза его мечтательно туманились.

— Да, придется замки, — согласился лаборант, следя за пальцем. — Она, выходит, подглядывала и училась. Слушайте, шеф, это ведь очень значимый момент, правда? Это же надежда определенная, а?

— Угу, — буркнул Павлов, медленно отводя палец от кнопки и утыкая его лаборанту в грудь. — Теперь молчать. И стоять, не шевелясь.

Да, ему не послышалось, решетка снова звякнула, на этот раз громче. Кто-то там, за стеной, пробовал ее отодвинуть и влезть в окно.

Павлов представил, до какой степени Катьке неудобно, пожалел ее. «Десятка» сейчас выполняла поистине акробатический трюк, удерживаясь на стене, для лазания не приспособленной. Одна радость, что корпусу не успели сделать «косметику», и раствор между кирпичами заметно выщерблен.

— Я знал, что она вернется, — прошептал дежурный. — По вам соскучится, и…

— Тихо! Стой, гляди на меня.

— Помочь бы ей…

— Как? Высунуться и тащить за шкирку? Пусть сама, главное, не отпугнуть. Пусть запомнит, что возвращаться — правильно.

— Главное, это точно она, а не зам по режиму или еще кто…

Решетка погромыхивала. Рыжики в клетках преспокойно занимались своими делами. Лучший знак того, что действительно не зам по режиму в окно с проверкой ломится.

Наконец о подоконник шваркнули когти. Решетка громыхнула всерьез, заглушив Катькино приземление. Павлов начал медленно-медленно поворачивать голову и косить глазом. Он не слышал шагов, но чувствовал, что «десятка» не идет в клетку. У нее было какое-то дело посерьезнее. И тут совсем рядом возникло басовитое довольное урчание. Дежурный тихонько охнул.

В двух шагах от Павлова сидела и умывалась длинношерстная трехцветная кошка редкостной красоты.

Перед ней на полу валялась какая-то мятая куча, в реальность которой завлаб не сразу поверил.

Дохлая ворона.

Здоровенная, сволочь.

Вообще-то в НИИПБ порядки были строгие. Когда-то. Лет пятнадцать назад даже неуправляемый Шаронов просто так к уважаемому коллеге Павлову на огонек не заглянул бы. В те благословенные времена друг к другу лазали через окна второго этажа, прямо в кабинеты. Периодически зам по режиму изымал у молодых и спортивных кандидатов наук то веревку, то репшнур.

Потом кандидаты стали докторами, заматерели, расплылись и ослабли. Лазать по стенам они уже не могли, зато научились охранников улещивать и подкупать.

Потом случилась та самая утечка. Бессмысленная и беспощадная. Ибо ее кагэбэшники засекли. Так бы работать и работать, пребывая в добросовестном заблуждении: мол, потенциальная вражина ничего не знает. А тут — конец всему. Зама по науке забрали на Лубянку и вроде бы расстреляли путем инфаркта, зама по режиму посадили, директора выгнали на пенсию, темы заморозили. Институт впал в кому.

Доктора опухли от водки и поскучнели. Любезничать с вохрой не хватало здоровья, поэтому охрану тупо запугали. Уж появилось чем. С раскрытого противником изделия — хоть такой шерсти клок. Престарелый завлаб Голованов по кличке «Мать твою Йети» зимой разгуливал по территории с целым выводком снежных человечков и плевать хотел на всякие там спутники-шпионы. Не исключено, что спутники плевали на него в ответ — просто, наверное, не долетало.

Хуже нет, когда и враги тебя игнорируют, и родина в упор не видит.

За НИИПБ закрепилось прозвище — НИИ По Барабану.