Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

С самого начала будем иметь в виду, что и тотемизм, и экзогамия, возможно, возникли у разных народов совершенно по-разному и что внешнее сходство между этими явлениями в разных местах, соответственно, может быть обманчивым. Примеры подобной обманчивости можно легко отыскать и в других областях науки. Насколько схож облик некоторых насекомых с деревьями, чьи ветви расходятся в стороны! Тем не менее объекты, имеющие такое необычайное сходство, – даже не разные виды одного и того же рода. Принадлежат они к совершенно различным природным царствам. Так дело, скорее всего, обстоит и с тотемизмом, и с экзогамией. То, что мы называем тотемизмом или экзогамией у одного народа, может разительно отличаться по своей природе от тотемизма и экзогамии у другого народа. С другой стороны, однако, между различными примерами тотемизма и экзогамии сходство столь явно и примеры его столь многочисленны, что можно, безусловно, начать склоняться к тому, что эти явления возникли, по сути, одинаково, а следовательно, теория, которая удовлетворительно объясняет происхождение этих институций у какой-либо одной расы, вероятно, объяснит их происхождение и в других случаях. Так, бремя доказательства достается скорее тем, кто утверждает, что существует много различных видов тотемизма и экзогамии, нежели тем, кто признает лишь один вид того и иного. Большинство авторов, взявшихся истолковать корни этих явлений, видимо, считали, и на мой взгляд справедливо, что к каждому случаю нужно подходить индивидуально.

XXXVI. История тотемизма [42]

История тотемизма неизвестна. Cамые ранние упоминания о нем относятся только к XVII веку и представлены несколькими скудными записями в отчетах миссионеров-иезуитов, работавших в Северной Америке среди индейцев. Следующее столетие мало что добавило к нашим знаниям в этом вопросе. Только в эпоху великого научного Ренессанса XIX века была осознана необходимость изучения туземцев. Среди новых добавлений к научным знаниям, произошедших в то время, далеко не последнее место заняли открытия тотемизма и экзогамии, а также классификационная система родства. Открытие тотемизма и экзогамии принадлежит прежде всего уже упомянутому Мак-Леннану, а классификационной системой родства мы обязаны исключительно американцу Льюису Генри Моргану. Увы, ни один из этих замечательных ученых не оценил работу другого, и они вступили по этому поводу в ожесточенный и бесплодный спор. Мы, довольствующиеся плодами таланта и труда обоих, теперь можем видеть, как достижения одного сочетаются с достижениями другого и дополняют их. История классификационной системы, как и тотемизма, пока практически не изучена. Просвещенный мир, по-видимому, вплоть до XIX века не подозревал о еесуществовании. И все же несомненно, что, несмотря на столь краткий период их документированного описания, и тотемизм, и классификационная система родства чрезвычайно древни. Причем тотемизм, судя по всему, гораздо древнее. Ибо классификационная система, как мы сейчас увидим, основана на экзогамии, а экзогамия, судя по имеющимся основаниям, возникла позже тотемизма.

Сильным аргументом в пользу древности как тотемизма, так и классификационной системы является их распространенность среди некоторых наиболее отсталых человеческих групп. Эти племена не могли их заимствовать у более цивилизованных народов, из чего следует, что они пришли к тотемизму и классификационной системе, находясь на культурном уровне еще более раннем, чем теперь. И все же было бы ошибкой предполагать, что даже тотемизм является порождением культуры совершенно первобытной. Как мы уже отмечали однажды, все ныне живущие первобытные племена уже далеки от того этапа, на котором наши отдаленные предки перестали быть животными и стали людьми. Эпоха зарождения человечества ушла на многие тысячи, а быть может, и миллионы лет в прошлое. Известные нам методы исследований не позволяют надеяться на то, что мы когда-либо восполним этот зияющий пробел. Следовательно, называть те или иные племена примитивными мы можем лишь в относительном смысле, то есть не более чем в сравнении с цивилизованными народами.

Если бы мы сравнили эти примитивные сообщества с их дальними предками, мы, несомненно, обнаружили бы поразительный прогресс интеллекта, нравов и образа жизни. Воистину, во всех этих отношениях пропасть между современным человеком и первыми людьми очень может быть гораздо глубже и шире, чем та, что отделяет наиболее примитивные племена современности от Шекспира или Ньютона.

И даже если бы мы могли вернуться во времени к самым истокам тотемизма, то возможно на месте его зачинателей мы бы не обнаружили людей истинно первобытных. Заря тотемизма, насколько можно судить, уже не была зарей человечества.

XXXVII. Тотемизм и экзогамия в истории [43]