Челноки

Договорились на вечер. Поначалу подумывал взять на стрелку кастет, но не решился. Под статью влететь проще простого, а если впрямь что-то серьезное, то всё равно не спасет.

В назначенный час я обреченно сел в прокуренный салон почти новой «девятки». Металлик, цвет майя — все юльки хотят только такую. Из магнитолы плаксиво подвывало «Белыми розами». Встретив мой взгляд, Лешка хмыкнул, но вставил другую кассету. «BASF» — в бардачке целый бокс.

'Теплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звездная пыль — на сапогах…'

Вот! Другое же дело. Теперь можно ехать.

Вечером город преображается, словно сбрасывая пыль и усталость рабочего дня. Ночная Пенза таинственна и сказочно красива. Лес, парки, свет фонарей отражается в темной глади реки, загадочно мерцая огнями. Еще немногочисленные витрины манят и сверкают, а на улицах появляются стайки похожих на тропических птичек девчонок — столь же броских и ярких. Они как экзотические блестящие бабочки, летящие на свет и музыку ночных развлечений.

С каждым днем таких заведений всё больше, но эта будоражащая чувства активность проходит почему-то мимо меня. Кооператоры, фарца, проститутки, власть и бандиты словно в параллельной вселенной. Будто бы рядом, но где-то вдали. Оттуда в мою пропахшую потом качалку долетает лишь эхо — женский смех, золотистые блестки, брызги шампанского и выхлопной дым дорогущих машин. Я ловлю звуки, запахи, шорохи словно в тени настоящего мира — блестящего и ослепительно яркого, куда почему-то не дали билет.

Где не успел, протупил, облажался? В армии, школе или до того, как родился, выбрав не то и не тех? Старший сержант вернулся в другую страну. За эти два года все как-то подстроились и подсуетились, а я неуместен, не нужен, чужой. За что ухватиться, чтобы вскочить на подножку? Этот поезд уходит, и Юлька издевательски машет из окон гламурным платком.

«Качай брат, железо…» — так ведь, дядюшка Шварц?

И сейчас наша «девятка» будто пытается догнать этот поезд. Лешка в обычном для себя самоубийственном стиле гонит в частный сектор из центра, хамски подрезая других, распугивая всё и всех. Люди матерятся, разбегаясь, как вспугнутые ястребом куры. Вцепившись в подлокотник до побелевших костяшек, молюсь, чтобы всё обошлось. Скверное предчувствие, что скучно не будет, а вся развлекуха еще впереди. Нас мотает из стороны в сторону, на поворотах заносит, но водила доволен. Умеет взбодрить.

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Машина с визгом тормозит у забора. За ним полумрак и дом с крыльцом. Я не знаю, кто там живет и выхожу, чувствуя, как дрожат после гонки колени. Лешка пробирается к дощатой двери и громко стучит. Звонок даже не ищет, видимо, бывал здесь не раз.

Близко не подхожу, но встаю так, чтобы меня было видно. Мало ли какие там разговоры. Меньше знаешь — лучше спишь. В клубе странностей много, и глаза посетителей, бывало, не пьяно блестят.

Из двери вышел сутулый, опасного вида громила. «Рожа кирпича просит» — это вот про такого. Ему по доброй воле и в здравом уме никто бы денег не дал. Для этого экспертом физиогномики быть даже не нужно. Инстинкты подсказывали, что быковать не дадут. Разумнее быстро и тихо уйти.

Вскоре эта очевидная истина дошла и до Лешки. Он будто оправдывался, жестикулировал, но понемногу пятился. Вероятно, человек был не тот.

Выдвинув челюсть, громила презрительно сплюнул и замахнулся. Скорее дать затрещину, а не ударить, но горе-кредитор предпочел отступить. Но не к машине, что было логично, а за спину ко мне. В отличие от «девятки», ее ему было точно не жалко, а вот кузов сгоряча могли и помять.

Оценив степень агрессии и внешний вид неприятеля, я отчетливо понял, что собой рисковать не готов. Громила уступал в габаритах, но кратно превосходил в объективной угрозе. Шеи нет, нос кривой, уши сломаны, хищно блестит златая фикса в зубах. Не сомневаюсь, что на костяшках мозоли и хорошо, если он без наколотых звезд на плечах.

А ведь я приехал сюда «постоять»! О героическом поединке с братвой речи не шло. Это ж киллер, не меньше. На завтрак таких студентиков ест. Финку в сердце за Лешкины тёрки? Да нахрена это мне?

— Чего ждешь⁈ — пискнул из-за плеча наш герой.

Выбора, собственно, уже как бы нет. От прямого в голову ушел быстрым уклоном. Влепил в правое подреберье, кажущийся сейчас мелким, кулак.

Попал вроде бы точно. Другой бы свалился, а этот не крякнул. Удар по печени — это серьезно. Обычно нокдаун. Но тут и чел необычный. Ну вот зачем это мне?

Запыхтев, громила попытался пройти в ноги, и я едва успел отскочить, понимая, что бороться с точно нельзя.

Джеб, джеб, нырок вправо. Выпрямился с крюком снизу вверх через руку. Три года в школе боксу отдано было не зря.