Чекистские были

Запыленные и перепачканные в земле мы вернулись в управление. От усталости я уже не думал о дальнейшем, мы разошлись по домам. На другой день нам предстояло обследовать кирху. Неспроста пастор ходил к старому смотрителю маяка, который не был лютеранином; не случайно зашел в кирху и иностранный моряк!

К кирхе мы подъехали поздно вечером. Захватив с собой оперативного шофера Николая со слесарным инструментом на случай, если придется взламывать замки, мы подошли к дверям. Двое крепких парней-отрядчиков взялись помогать нам. Замки в калитке и в задней двери кирхи в полном порядке. Очевидно, второй помощник капитана танкера имел ключи или универсальную отмычку.

Мы самым тщательным образом обследовали помещение алтаря, но ничего интересного не обнаружили.

— Давайте-ка посмотрим помещение перед алтарем для очистки совести… раз уж пришли сюда… — ворчливо пробормотал неугомонный Осипов.

Обширное помещение кирхи было заставлено тесно сдвинутыми тяжелыми скамьями и пюпитрами, обычными для лютеранских и католических церквей. Полы этого помещения были выложены большими бетонными плитами. Мы осмотрели стыки плит в передней, у входа, части кирхи. Все они подогнаны одна к другой. Тогда стали передвигать сюда скамьи с пюпитрами.

Шел четвертый час ночи, когда мы сдвинули последние скамьи и обратили внимание на деревянную подставку, куда ставят гробы покойников, когда их отпевают. Это было продолговатое устройство шириной в метр и высотой сантиметров в семьдесят. Под подставкой мы обнаружили плиту такого же размера, как и все остальные, но на ней был выбит небольшой крест и под ним три буквы латинского алфавита. Края плиты были слегка выщерблены, значит, она поднималась. Осипов приказал сдвинуть плиту в сторону.

Открывшееся перед нами было столь неожиданным, что на некоторое время привело всех в оцепенение. При мерцающем свете свечей высокие своды кирхи тонули в густом мраке, а внизу, под плитой, в глубокой могиле, заполненной морской водой, был виден деревянный гроб! Молча мы стояли вокруг. На наших отрядчиков, еще не отделавшихся от суеверий, гроб произвел угнетающее впечатление. Они были смущены и растерянны.

Молчание прервал Осипов, сказав, что гроб все же придется поднять и вскрыть. В гробу лежал офицер…

Константин Осипов приказал Николаю немедленно отправиться на квартиру к нашему старику врачу и привезти его в кирху.

На умершем офицере был английский военный френч, широкий кожаный пояс с портупеей. На погончиках — лейтенантские знаки, а на отворотах френча — небольшие крестики. Вместо же обычной рубашки с галстуком под френчем виднелся черный суконный нагрудник, плотно прилегавший к стоячему крахмальному воротнику с застежкой позади. Некоторое время Осипов все это рассматривал, а затем сказал, что по всем признакам умерший был военным священником — капелланом. Костю заинтересовала небольшая статуэтка, которая лежала в гробу.

— Вот это интересно! — сказал он негромко и взял в руки статуэтку.

Вернулся с доктором Николай. Наш старый эскулап был рассержен ранним визитом к нему. Работая в ЧК с первых дней, он привык ничему не удивляться. Увидев гроб, не задавая нам никаких вопросов, деловито подошел к нему и, достав из своего саквояжа резиновые перчатки, нагнулся над трупом. Затем достал лупу и через нее опять стал рассматривать глаза покойника.

— Типичный случай смерти от тропической малярии…

— Вы оставайтесь здесь. Гроб закройте, а я поеду доложу начальству, — сказал Осипов.

Он ушел, унеся с собой статуэтку.

Ждать его возвращения нам пришлось часа три. Остававшийся с нами доктор рассказал нам, что Батуми в 1920–1921 годах был оккупирован 22-й Британской бригадой микст, которой командовал генерал Куколис. Британская бригада состояла из разных батальонов.

В то время в Аджаристане свирепствовала, позже изжитая, тропическая малярия, и крепкие на вид британские солдаты-индусы умирали от нее один за другим. Так же тяжело батумская малярия отражалась и на офицерах-англичанах, но когда они заболевали, их немедленно отправляли в Стамбул или в Египет. Что же касается молодого капеллана, то доктор был склонен к тому, что он заболел и скоропостижно скончался непосредственно перед эвакуацией бригады Куколиса из Батуми. Вот его и похоронили в полу кирхи, а в гроб положили загадочную статуэтку. Спустя какое-то время, его родные, которые имелись в Англии, найдут подходящее время, чтобы забрать гроб и вывезти его на родину.

Наконец вернулся Осипов. Он сказал, что начальство распорядилось похоронить на кладбище обнаруженный нами труп. К нашему удивлению, медную статуэтку, которая казалась нам цельной, Косте удалось вскрыть. Она оказалась полой, в дупле Осипов обнаружил золотые и бриллиантовые вещи. Судя по показаниям дочери смотрителя, капеллан бывал на маяке, и мы предположили, что ценности, оказавшиеся в полости статуэтки, были зачем-то отданы смотрителем этому капеллану. Вот, оказывается, зачем приходил в кирху второй помощник капитана с танкера. Однако он не совсем точно знал, где и что искать, и поэтому статуэтку не обнаружил.