Чехов

Фома явился в кабинет именно в этот момент.

— А зачем так много? — спросил он почему-то шепотом.

— Один лист для меня, второй тебе, а третий в профсоюз. Завтра отправим копию туда, чтобы все было по закону.

— Барин, я вам благодарен так, что слов не найти. Вы ж меня человеком сделали.

— Ты всегда им был, — отмахнулся я. — Просто теперь ты станешь официально помощником княжича Чехова — адвоката.

— Официально, — повторил парень торжественно и его глаза подозрительно блеснули.

Я протянул ему ручку и в очередной раз поразился, какую красивую подпись парень вывел на каждом листе.

— Убери документ к себе. Из профсоюза придет корочка, ее тоже надо будет прибрать куда-нибудь, где не потеряешь. А я закажу для тебя удостоверение помощника, чтобы ты не носил с собой паспорт.

— Хорошо.

Парень взял свой экземпляр и осторожно тронул печать пальцем.

— Высохла, — довольно сообщил он. — Вашество, вы пока руки вымойте. И ступайте на кухню. Я сейчас мигом документ уберу и приду на стол накрывать.

— Не торопись. Я хочу переодеться и освежиться.

Уже у себя, наскоро приняв душ, я вытерся хрустящим полотенцем и накинул плотный плюшевый халат глубокого винного оттенка, который мне прислала бабушка. На груди красовался вышитый герб семьи, и я на это лишь хмыкнул. Софья Яковлевна гордилась фамилией, которая досталась ей от мужа и приучала к такому же отношению меня.

С кухни тянуло приятным ароматом, потому я поспешил туда. Фома уже стоял у разделочного стола и, закатав рукава, нарезал сочные помидоры.

— Мясника мне посоветовали завсегдатаи торговых рядов, — заявил он, бросив на меня короткий взгляд. — У него закупаются из домов с Перекрестного острова. Я посчитал, что и вам сойдет, вашество.

— Хорошо, — я уселся за стол, оценив начищенную деревянную поверхность.

— Хлеб нам будут приносить из пекарни у реки, — деловито продолжил Фома. — За неделю нам принесут разные нарезки. Вы попробуете всякие булки и решите, какой будет предпочтительнее на будние дни, а какой на выходные.

— Хорошо, — повторил я, обескураженный хваткой помощника.

— Платить за пробу не понадобиться. А со следующей недели надобно рассчитать расходы и давать плату вперед.

Я кивнул, обновив мысленную заметку завести бухгалтерскую книгу.

— С кухаркой намедни определимся, — пообещал Фома и наконец поставил на стол блюдо с рублеными помидорами, зеленью и чесноком.

А затем открыл духовку и извлек на свет противень с ломтями ароматного румяного мяса. Ловко переложил их на тарелки и одну из них водрузил передо мной.

— Садись за стол, — нахмурился я, поняв, что парень решил трапезничать, стоя у подоконника.

— Балуете вы меня, — смущенно ответил помощник.

— Мы тут не на светском приеме, — возразил я. — К тому же я предпочитаю есть не один.

— Благодарствую, — кивнул Питерский и уселся на свободный стул.

За его спиной шумел закипающий чайник. С улицы доносились гудки вечерний речных трамвайчиков.

— А хорошо тут, — заметил я и, не дожидаясь ответа, принялся за ужин.

Еда оказалась вкусной и сытной. Даже хлеб, который я купил в лавке, пришелся кстати. Правда, я подумал, что Фома нарочно решил разломить заводской батон, чтобы я ощутил себя не настолько бесполезным в добыче еды. И я был благодарен ему за это.

Когда парень разлил по чашкам чай, то попросился оставить меня.

— Мне бы ключами заняться, — пояснил он.

— Конечно. Ты только отдохни от первого рабочего дня.

Я вынул газету и принялся знакомиться с информацией о Васильевской лавке.

Она была организована бастардом Васильевым, простым парнем из приюта. Сама компания занималась продажей, ремонтом и обслуживанием компьютеров, оргтехники и комплектующих. Товары ввозились из-за границы, но цены были на удивление низкими, сопоставимыми с отечественными образцами. Это меня удивило. Обычно, при ввозе товара в страну, компания платит торговую пошлину, которая сильно влияет на цену товара. Судя по интервью, компания Васильева работала практически себе в убыток.

Я отложил газету. Взял чашку, которая уже успела остыть. Сделал глоток, раздумывая, почему компания пытается экономить на мелочах типа зарплаты сотрудников?

— О чем задумался? — послышался знакомый голос.

Я открыл глаза, обернулся. В дверях стояла Любовь Федоровна.

— Да об одном деле, которое мне сегодня подкинули. О невыплате средств рабочему после увольнения.

Любовь Федоровна удивлённо посмотрела на меня:

— Высокорожденный обратился к тебе за помощью?

— Нет, — отмахнулся я. — Бастард.

Это удивило призрака ещё больше:

— Бастарды теперь жалуются на то, что им не заплатили? Ну и времена. Ещё скажи, что простолюдины тоже так могут.

— Вообще-то могут, — подтвердил я. — Требовать соблюдения своих прав, даже если их нарушил аристократ.

Любовь Федоровна покачала головой:

— Ну и времена. Сначала отменили крепостное право, потом телесные наказания, теперь вот разрешили простолюдинам жаловаться… куда катится эта империя.

— Она наоборот уравнивает граждан в правах. Ещё лет через двадцать штрафы за убийство простолюдинов и бастардов заменят каторгой…

Любовь Федоровна махнула рукой: