Чейзер. Крутой вираж

Огненный характер у мисс Дайкин однозначно был. А вот тонкая душа?

И где Элли вообще взяла эту странную и почти неадекватную подругу? Почему он не встречал ее раньше?

Эта ночь вымотала и его, и машину. Можно было прибавить газа и добраться до дома в четыре раза быстрее, но «Фаэлон» почти спал на ходу, а Чейзер не стал его будить: машина – не груда металла, она по-своему живой организм, и ей тоже нужен отдых.

Пустая дорога, скоро въезд в город; в салоне пахнет кожей. Темнота, одинокие фонари в боковом зеркале, размеренный шорох шин.

Много мыслей, много эмоций, и над всеми ними довлело единственное чувство, висящее, словно одинокая луна над миром, – досада.

Хорошо, наверное, он зря использовал слово «шлюха», но и вешаться на него не стоило. А Лайза пересекла границу личного пространства незнакомого мужчины – жирный минус ей. Но дуэль? Этого он не ожидал. Ни подобной наглости, ни выпущенных веером из пушистых лап когтей, ни… двигателя «Ли802» в ее машине.

С каких гребаных пор в «Миражах» стали встречаться двигатели от ракет?

С точностью автоэксперта Мак знал, что в заводских версиях выпускались три варианта моторов объемом в 1.9, 2.3 и 2.8 литра. Но никак не «Ли-твою-налево-802» с тремястами кобылами, шестью цилиндрами и турбонаддувом!

Интересно, Рен знал?

И кто, черт подери, учил эту суку водить? Талантливую, надо признать, суку, которая знала, что ее машина проигрывает ему по мощности на треть, но все равно вышла на трассу, не побоялась. А потом еще скалилась из-за стекла на виражах при скорости под двести…

Лайза. Дайкин.

Мак против воли почувствовал мимолетное желание подмять ее под себя, разложить руки в стороны, впечатать запястья в матрас, сдавить их до синяков…

Стороннюю мысль пришлось отогнать; впереди пронеслась на мигающий желтый старая неказистая «Аура» – неуклюже вильнула задом при развороте, жалко скрипнула шинами и, загрохотав выхлопом, понеслась прочь.

Сразу видно – въехал в город; стоя на светофоре, Чейзер потер костяшками пальцев краешек губ.

«Кто-то должен был учить ее вождению. Не сама ведь? Чертов умелец…»

А он еще дал ей фору, там, на старте. Подумал, будет обидно, если эта девка лишь на секунду увидит стоп-сигналы его «Фаэлона», а после тот скроется за горизонтом, исчезнет в пелене дождя.

Дал фору? Водитель усмехнулся, на этот раз весело: вот он ошибся! Да она зубами вырвала бы свои секунды назад. Точными виражами; тонкими, вращающими руль, как заправский гонщик, руками…

Он смеялся над ее одеждой – она над ним. Знала, выдра, знала, что у нее есть шанс. И использовала его.

Чейзер против воли восхитился почти незнакомой девчонкой – не мог не восхищаться теми, кто так умело надирал ему задницу, а таких находилось слишком мало. В последнее время, признаться, вообще не находилось, увы.

До особняка осталось три квартала; мокнущий город переливался лужами.

Восхищение восхищением, но одна мысль вот уже не первый раз вытесняла остальные – они плохо попрощались на финише.

– Три об меня ноги – сегодня можно…

– Да пошел ты! Ничего ты мне больше не должен.

И полный горечи взгляд, излившаяся в голосе обида.

Странно, что эти слова запали в душу. Наплевать бы и забыть, ведь он пытался извиниться…

«Ты сам бы не принял такие извинения».

Ну да, деваться некуда, не принял бы, потому как неискренние, но он все равно пытался? Да кому он врет – и не пытался толком. И нечего удивляться, что вредная мисс Дайкин даже слушать его не захотела.

Чертов вечер. Чертова гонка. Едритовы слова.

Он проиграл и не пожелал этого признать – вот от чего этим вечером ему на самом деле было противно.

Впереди отворилась ограда; «Фаэлон» медленно въехал во двор и свернул к гаражу.

«А кто в такой момент смог бы извиниться искренне?» – захлебывался внутренний голос – голос слабака, обиженного мальчика.

«Настоящий мужчина, вот кто, – вторил ему другой, железный и уверенный. – Тот, кто не теряет честь и достоинство лишь потому, что в чем-то оказался вторым».

Этот монолог Мак Аллертон прокручивал в голове, уже сидя в кресле со стаканом скотча. Перед глазами – камин, за окном – улица с дождем; ноги – на пуфе.

«Это всего лишь девчонка!»

«Человек».

«Ты предлагал ей…»

«Не предлагал. Искренних извинений я не предложил».

«И не должен был».

«Должен».

«И мотор заменить должен?»

Да, должен. Несмотря на то что победительница «сняла» с него все долги, обиделась. Теперь сдержать слово – дело чести, а не отмашка «делай/не делай» чьей-то рукой.

Он придет к ней, извинится и попросит возможность выполнить то, что обещал. Пригонит ее «Мираж» в свой гараж, заменит на нем движок, отгонит назад и про все забудет. Все просто.

Десятью минутами позже, держа в руках почти пустой стакан, Мак Аллертон никак не мог понять, почему все еще думает о ней – о пустоголовой, безбашенной, лживой и дерзкой подруге Элли. Из-за ладно сидящей по фигурке водительской курточки? Из-за остатков адреналина и того, кто явился причиной его выброса в кровь? Из-за собственного проигрыша?

Нет, с этим он разобрался.