Чего стоит Париж?

– «Капитан!» – залпом прозвучал в голове знакомый до физической боли голос д'Орбиньяка. – «Жив, курилка! Сыскался, блин, сыскался след Тарасов!!!»

В мозгу моем мелькнула какая-то парижская улочка, видимая сквозь узкое оконце так, словно я глядел на нее чьими-то чужими глазами. От неожиданности я зажмурился и, пытаясь схватить воздух, раскинул руки, чувствуя, что земля вылетает у меня из-под ног.

Глава 10

Прочность карточного домика не зависит от количества козырей.

Германн

Я потряс головой. Идиотское состояние не проходило. Чертовски непривычно видеть одновременно и мир вокруг себя, и точно так же ясно еще какой-то иной пейзаж, бог весть как далека отсюда. Непривычно и жутко. Или… Или все же привычно? Я поймал себя на ощущении, что мозг с какой-то удивительной легкостью перестраивается, преспокойно воспринимая обе картинки.

– «Капитан! Ну, блин, и где тебя носило? Я тут суечусь, разливаюсь соловьем, можно сказать, серенады тебе распеваю, а ты ни куешь ни мелешь?!»

Поток информации, лавиной хлынувший на меня из неизвестного далека, явно нуждался в дополнительном переводе. Кто и для чего пел мне серенады, с чего вдруг я, король Наварры, должен был ковать и, что совсем уж несуразно, при этом молоть?..

– «Это шевалье д'Орбиньяк?» – неуверенно поинтересовался я.

– «Капитан, у тебя че, в башке кукушка завелась? Это я – Лис!»

– «А где д'Орбиньяк?»

– «Т-так!.. Ну-ка, давай по порядку. Я – Сергей Лисиченко, сотрудник Института Экспериментальной Истории. Ты – Уолтер Камдайл, Вальдар Камдил, как тебе больше нравилось, на кельтский манер».

– «Я – англичанин?!» – перебил я голос в голове.

– «Конечно! Ну, то есть, строго говоря, вестфольдинг. Но последние …дцать веков твой род обретается в Британии».

– «Не может быть, чтобы я был англичанином! Я – король Наварры!»

– «Ага! А я – президент Соединенных Штатов».

– «Голландии?»

– «Венесуэлы! Ты че. Капитан, совсем головой повредился?»

– «Шевалье! Вы разговариваете с королем!» – возмутился я.

– «У-у-у!» – тоскливо взвыл в моей голове д'Орбиньяк. – «Эк тебя проняло! Без поллитры не разобраться! Так, маленький тест на королевскостъ. Ну-ка! Быть или не быть – вот в чем вопрос! Умоляю вас, сир, блин, продолжите эту строку».

– «Достойно ли смиряться под ударами судьбы, иль стоим оказать сопротивленье и в смертной схватке…»

– «Хватит-хватит, умница! Верю, читал, А скажите, Наваррский Генрих Антуанович, вас не смущает, что вы ответили мне на чистом английском языке?» – Во въедливом голосе д'Орбиньяка слышалось злорадство.

– «Вероятно, в детстве я получил хорошее образование!» – не сдавался я.

– «Ну, с этим-то трудно спорить. Итонская сельская школа – это вам не хухры-мухры! Ладно! Подойдем с другого конца. То, что автору прочитанных тобою строк Уильяму Шекспиру на сегодняшний день всего восемь лет и до написания трагедии „Гамлет“, монолог из которой ты только что цитировал, осталось всего ничего – девятнадцать годков, тебя ни на какие мысли не наводит?!»

– «Этого не может быть!» – ошарашено проговорил я.

– «Может!» – жестко отрезал шевалье. – «И не просто может, а так оно и есть!»

– «Невероятно!»

– «Вальдар, вот ты Фома неверующий! Впрочем, тебя и в прежней-то жизни с выбранного курса бульдозером было не свернуть, Как же ж тебе доказать?! Ну постарайся вспомнить! Сюда нас заслали, чтобы спасти настоящего Генриха Наваррского из Лувра во время Варфоломеевской ночи. Генриха там не оказалось. Кстати, где он, так толком и по сей день никто сказать не может».

– «Да, я помню. Мы были в Лувре. Я направил тебя с Екатериной Медичи за войсками маршала Монморанси, потом был взрыв, контузия…»

– «Так, диагноз ясен! Бой Вальдара с головой был выигран из-за неявки противника. Пациент скорее жив, чем мертв. Но на фиг ему это сдалось – он и сам не знает! А помнишь, как мы с тобой Жанну д'Арк освобождали?»

– «Жанну д'Арк? Значит, это был не сон?»

– «Нет!» – радостно завопил совсем уж было отчаявшийся Лис. – «Мы ее освобождали. А потом приперся Бедфорд и закинул нас сюда».

– «Герцог Бедфорд – наместник Франции?»

– «Нет! Его дальний потомок! Представитель Ее Величества в Институте», – в изнеможении возопил шевалье д'Орбиньяк.

Я молчал, ошеломленный услышанным. Как оказалось, все это время я жил не своей жизнью, а моя же находилась где-то в другой стороне, где-то поблизости. И я лишь едва различал ее след!..

– «В общем. Капитан, можешь верить, можешь нет, но все же напоминаю: у тебя на груди висит такая изящная штучка, с виду напоминающая нательный крест. Это – прибор закрытой связи. Я тебя умоляю, ради бога, не снимай его, не меняй на водку, не награждай им особо отличившихся героев борьбы и бокса, а уж тем более героинь! Маяк у тебя сейчас, слава КПСС, работает в полный рост, так что накрайняк по нему сыщу. Но ты уж будь добр, держись на связи, не теряйся. А то ведь если ты здесь, не дай боже, заиграешься в царя горы, дома меня не простят!»

– Мой капитан! – донеслось до меня словно как сквозь вату. – В лесу всадники, совсем близко!