Чего ожидать от совершеннолетия, или верхом на метле (СИ)

- Что-о-о?! - вырывается у меня. - Руки убери, извращенец!

Тем более, что я только сейчас замечаю, что этот самый извращенец абсолютно голый. Вот прям совсем. Щеголяет, в чем мать родила. Честно-честно. И отчаянно хлопаю его по нахальным рукам. Так и знала, что бескорыстной доброты не бывает.

- Вот до чего же молодежь безнравственная пошла, - оборачивается насильник к своему напарнику. - Один разврат в голове.

Это у кого тут разврат? Раздраженно соплю замерзающим носом.

- И не говори, - хмыкает тот в ответ. А потом наклоняется ко мне.  - Тебе нужно снять мокрую одежду, иначе подхватишь воспаление легких, - начинает объяснять он. - Я тебе отдам свою парку, она достаточно длинная, а Игнат пожертвует любимые кальсоны.

- У меня нет кальсон, - бурчит извращенец, отвернувшись спиной и натягивая белье.

Жадина. Подштанников для замерзающей девушки пожалел.

- Нет кальсон, значит, в ход пойдут твои спортивки, - безапелляционно решает мужчина. - Как-нибудь добежишь до коттеджа, а там Лиля приготовит нам всем противопростудный отвар.

А почему было не сказать так сразу? А то раздевайся, раздевайся.

Послушно протягиваю руки и с помощью двоих мужчин снимаю с себя уже начавшую деревенеть одежду, пока не остаюсь в одном белье. Меня быстро в четыре руки одевают в длинную парку, достающую мне до коленей и теплые спортивные брюки. К сожалению конверсы приходится оставить, но ступней я уже не чувствую, и чуть не плачу от боли, когда пытаюсь сделать шаг.

Голоногий насильник, понаблюдав пару минут за моими попытками идти, с мученическим стоном снова подхватывает меня на руки.

- Веди, Данко, - цедит он сквозь зубы, стараясь на смотреть на меня.

И что я ему сделала? Чем успела насолить? Вот Данко этот, например, вовсе не такой злюка. А этот моську кривит, как будто я его любимого таракана задавила. Я конечно изо всех сил стараюсь не сердиться и взываю к внутреннему чувству благодарности за спасение моей жизни. Только вот благодарность эта выборочная какая-то. Данко благодарить могу, а буку Игната никак. Может я действительно любимые подштанники у него забрала, или озеро это осквернила своим недостойным присутствием?

Впрочем, мне все равно. Главное я жива, а с остальным можно разобраться уже потом.

Сколько мы идем, я не знаю, но, судя по тому, что мой носильщик пока даже не запыхался, не долго. Невольно оглядываюсь вокруг, замечая иногда неясное расплывчатое марево перед нами, в которое мы периодически шагаем. В эти моменты у меня начинает кружиться голова, и я утыкаюсь носом в грудь Игната.

И вообще, сей лес мне кажется каким-то до жути необычным. Вот вроде и деревья те же, и кусты, а все равно что-то не так, словно это отражение настоящего. На ум приходит старая глупая шутка про странный лес, в котором сначала мы ходили за грибами, а потом они за нами. Так вот, у меня было такое ощущение, что если и не грибы за нами шли, то вот этот, увенчанный неведомыми мне красными ягодами, куст уж точно.

- Вот мы и пришли, - довольно вздыхает Данко. - Лиля встречает.

И правда в дверях небольшого, уютного коттеджа переменяется с ноги на ногу очень красивая девушка с длинными светло-русыми волосами.

- Ну, зачем ты вышла, Цветочек, простудишься, - мягко упрекнув, тут же обнимает ее Данко. А затем что-то говорит ей на ушко и щечки девушки заливаются румянцем.

«Ну вот, принц как всегда, оказывается, занят, а свободным осталось только чудовище», - мысленно вздыхаю я. Не то, чтобы я какие-то виды имела на своих спасителей, просто всего лишь отмечаю подтверждение статистики, ибо она, как известно не врет.

- А кто это с вами? - наконец переводит она взгляд на меня.

- Утопленница, - ворчит Игнат.

- Инга, - говорю почти одновременно с ним. Еще не хватало, чтоб эта милая хозяйка коттеджа что-то плохое обо мне подумала.

- Игнат? - удивленно округляет она глаза, замечая его странный вид. - А штаны тебе чем не угодили? Не боишься отморозить, хм… кое-что важное?

Мужчина скрипит зубами, но сдерживается и не огрызается, и мы заходим в тепло.

Поначалу воздух внутри мне кажется даже слишком горячим. Мой носильщик усаживает меня на какую-то тумбу и принимается стаскивать с моих ног кеды. Сама я это сделать не могу, пальцы на руках не разгибаются от слова совсем, вот как скрюченными держали всю дорогу Игната за куртку, в таком положении и остаются. Конверсы снимаются с болью, кажется, что вместе с ними со ступней сдирают кожу, и я тихо стону от неприятных ощущений.

- Цветочек, приготовь для Инги ванну, ей нужно отогреется, - просит Данко, целуя девушку в лоб. -  Мы тебе потом все расскажем. А Инга, когда придет в себя, нам.

Лиля послушно кивает и кидается куда-то наверх по деревянным ступенькам, а его серые глаза буквально буравят меня мрачным, пугающим взглядом. И тут я понимаю, что они все тут не няши. Вот совсем. И даже красавица Лиля вполне может оказаться Бабой Ягой.

Мамочки, куда я попала?