Чеченский угол

Командир замер, пытаясь понять, что же говорит его интуиция. Колыхнулась волна раздражения: ради интервью пришлось отложить запланированное возмездие, налет на базу СОБРа. А в остальном – да нет, больше, пожалуй, ничего не беспокоит. Ну не могли федералы прислать женщину. Готовилась бы провокация – под видом журналиста приехал боец спецназа ГРУ или другого спецподразделения. А тут установленное за автором сочувствующей статьи наблюдение показало: девушка действительно журналистка, собирает информацию, пишет объективно, и вот-вот ее лишат аккредитации и отправят в Москву, потому как не нужна федералам правда об этой войне.

– Если мы посылаем наших женщин убивать шурави – почему ты думаешь, что они не смогут сделать то же самое? – запальчиво возразил Ибрагим.

Салман улыбнулся:

– Потому что у них кишка тонка!

– Ладно, – в голосе Ибрагима зазвучали примирительные нотки. – Уж не знаю, насколько удачна твоя идея с интервью. Но мутаа* в отряде без внимания не останется.

– Даже не думай! – прикрикнул на бойца Салман. – Девчонка может нам еще пригодиться. А оттрахать русскую суку всегда успеем.

Они с любопытством уставились на приближающегося часового. Любопытство сменилось настороженностью: за Ахметом едва поспевает незнакомый мужчина с пакетом в руках. Его глаза завязаны, хотя смысла в повязке особого нет. Если мужчина сам дошел до первого поста охраны – от него да лагеря всего 200 метров…

Салман потянулся за модернизированным пистолетом Макарова, Ибрагим придвинул поближе свой АКМС.

Ахмет поспешил их успокоить:

– Он без оружия, проверяли. Говорит, что хочет что-то рассказать командиру.

Салман прицелился в снимающего повязку незнакомца.

– Откуда узнал про лагерь? Кто такой? Что надо?

– Сам узнал. Султан Мульзараев. Пришел вот зачем…

Он извлек из пакета диктофон и нажал на кнопку.

«Проверял ли Ахмет эту штуковину?» – с тревогой подумал Салман.

Вокруг него сразу же зашумел водопад опасливых предположений. Неужели сейчас раздастся оглушительный грохот, выпускающий в ночь ослепительное пламя?

Зазвучал голос, знакомый и незнакомый одновременно.

– Я боюсь, милый. Салман что-то подозревает. Погиб ни в чем не виновный моджахед. Я даже бежать хотела, но лагерь в плотном кольце охраны.

Это говорит совсем другая Айза. Не покорная и решительная, а взволнованная и… соблазнительная.

– Бежать не надо. Лучше расскажи, что нового в отряде? Салман планирует новые диверсии?

Обладателю низкого мужского голоса Айза рассказывает все. Командир узнает даже такие нюансы, о которых сам не осведомлен. От зорких женских глаз не укрывались мельчайшие подробности – оборудование нового схрона для продовольствия, покупка оружия и боеприпасов.

Разговор становится едва слышным, бессвязным. Шорохи, скрип кровати, шлепки обнаженных тел, стоны.

– Хватит! – не выдерживает Ибрагим. – И что все это значит?

– Мужчина, с которым ваша сестра… – Султан ухмыльнулся, явно употребив про себя то самое слово, которое вслух произнести не хватило решимости, – работает на шурави. Айза сдает вас ему со всеми потрохами. И она еще посмела убить моих родственников!

Лицо Ибрагима краснеет, судорога возмущения кривит рот:

– А ты? Ты такой же, как они? Тоже закладываешь наших бойцов?

Весь лагерь в курсе истории Айзы. Поверить в то, что она предательница – невозможно. Голова Султана – уже в десятке прицелов. Моджахеды ждут лишь одобрения командира, чтобы вышибить из нее мозги.

Султан упал на колени, в отчаянии выкрикивая:

– Вы что, не верите мне? Есть ведь и другие кассеты! Послушайте!

Знакомо-незнакомый голос Айзы, подробности планируемых операций, бесстыдство нежности, скрип кровати, возбужденные выкрики…

Почему – непонятно. Но понятно: предает, грязно, цинично, по собственной воле.

– Спасибо, – Салман разлепил непослушные губы. – Кровь ваших родственников будет отомщена. Ахмет, проводи гостя.

Отряд гудит, как рой разозленных ос, объединенных одним желанием – покарать.

Салман устало приказывает:

– Ведите себя так, как будто ничего не произошло!

Схватив оставленный Султаном диктофон, он что есть сил швыряет его на землю и топчет ногами до тех пор, пока пластмасса не перестает хрустеть.

* * *

– Что у вас? Говорите!

Заместитель руководителя Местного оперативного штаба Федор Иванов раздраженно посмотрел на адъютанта. Мальчишеское лицо залил обидчивый румянец, и Федор Алексеевич мысленно выругался. Парень просто подвернулся под руку. А он – хорош отец-командир – беззастенчиво срывает на нем свою злость. Но как здесь не злиться?! Тщательно продуманная комбинация летит в тартарары. Вронская не покидает Грозного. Кажется, боевики учуяли подвох.

– Говорите, пожалуйста, – уже мягче повторил генерал.

Адъютант протянул конверт и, шмыгнув носом, сказал:

– Здесь пометка «срочно».

– Спасибо. Можете идти.

Только из-за этого шмыгнувшего носа да дернувшегося на тонкой шее острого кадыка и распечатал Федор Алексеевич конверт.

Смысл рапорта дошел не сразу.

Оперативник, курировавший Руслана Домбаева, докладывал: агент вышел на связь и доложил о выполнении операции в строгом соответствии с полученными указаниями.