Чеченский угол

Насият подошла к телефону, выслушала взволнованно лопочущую родственницу, изумленно посмотрела на газету с фотографией. Вроде бы все правильно: «Ведомости», выходят в Москве, дата выхода номера – 25 июня.

– Нет там фотографии Базо. И статьи такой нет. Я точно уверена, всю газету уже до дыр просмотрела, – еще раз повторила родственница.

И вот Насият металась по комнате. Интуиция ей подсказывала: надо обо всем рассказать Басхану. Но как признаться в том, что шарила в его холщовой сумке?

Влетевшие в комнату дети подсказали ответ на этот вопрос. Дочери всего три годика. Басхан ее обожает и простит малышку.

Муж вернулся домой только следующим утром. Выслушал Насият, не проронив ни слова. Ушел в свою комнату, через минуту вернулся с листком бумаги.

– Тебе надо срочно подняться в горы. Будь осторожна возле водопада и вблизи ущелья. Вот, я помечаю тебе на плане: обходи там главную тропинку стороной, дорога заминирована. А здесь тебя уже увидит охрана. Сразу же, как приблизишься, махни платком, чтобы они поняли: ты знаешь о посте. Стой и жди, когда подойдут люди. Попроси отвести тебя к Салману и расскажи ему все, что рассказала мне. Это очень важно.

Насият облегченно вздохнула. Конечно, она справится. Как хорошо, что Басхан ничего не заподозрил.

* * *

Скрипнула решетка зиндана. Лика зажмурилась: вместе с веревочной лестницей падают на лицо сухие комочки земли.

Руслан спустился в яму, чиркнул ножом по связанным рукам, перерезал крепление кляпа.

Первым делом Лика потерла затекшие руки, исколотые мелкими иголками боли. Потом с наслаждением плюнула в виноватую бородатую физиономию.

– Получай, скотина!

Она вжалась в стену, опасаясь – сейчас еще чем-нибудь шандарахнет, изобьет до смерти.

Руслан вытер лицо и нервно пробормотал:

– Сейчас я вылезу. Ты за мной, да?

Лика оттолкнула чеченца, быстро закарабкалась по лестнице. Велик был соблазн вдавить железную решетку в показавшийся из ямы низкий лоб с прямой линией курчавых черных волос, но она удержалась. Не стоит перегибать палку. Кто их знает, детей гор? Второй раз из зиндана можно уже не выбраться.

В прихожей на коленях стояла Эльбина.

– Прости, прости нас, пожалуйста, – тяжело дыша, она поползла вслед направляющейся в свою комнату Лике.

«Звери!» – подумала Вронская, захлопывая за собой дверь.

Она аккуратно стянула с волос резинку и вытащила передатчик. Видимых повреждений нет, да и внутри устройства, скорее всего, тоже все в порядке. Если бы пропал сигнал – наверное, к Руслану уже приехали бы из МОШа. Так же осторожно она вернула передатчик на место – в тугую волосяную пещерку чуть выше стянувшей светлый хвост резинки.

– Не обижайся, – тоненько скулила за дверью Эльбина. – Муж всегда такой горячий. Сначала сделает, потом подумает.

Натягивая чистую футболку, Лика пробормотала:

– Ага, думает он, как же, дикарь несчастный. Сначала смотрит, как одну женщину насилуют. Потом бьет второй по башке. Нет, с меня довольно войны, Чечни и нравов местного населения. Скорее бы домой.

Подумав, Вронская сменила джинсы на темно-зеленые штаны со множеством карманов. И сразу переложила из рюкзака вещи – сотовый телефон, документы, портмоне, лекарства и шоколадку. С учетом явной неадекватности Руслана, все свое следует носить с собой, чтобы в случае чего быстренько позвать на помощь.

– Эльбина, вставай, – женщина все стояла на коленях у порога комнаты, и Лика протянула ей руку. – Вставай, не в твоем положении по коридору ползать. Давай, успокойся, все в порядке. Где твой джигит?

Эльбина поднялась и, озабоченно ощупывая живот, заискивающе ответила:

– Во дворе Руслан. Кушает. Не сердись на него, он всю ночь жалел, что так поступил.

«Блин! Дикие люди! Если жалел – то чего из ямы не вытащил. Жалел, как же…» – зло подумала Лика и сорвала с вешалки ту самую курточку, набросить которую вчера так и не вышло. Правда, при этом отметила: спиной не поворачивается уже даже к настороженно наблюдающей за ее жестами Эльбине.

Женщина проводила Лику в увитую виноградом беседку, затенявшую от ярких солнечных лучей длинный стол, и, захватив грязную тарелку, неслышно исчезла.

Тяжелый взгляд Руслана полон плохо скрываемой ненависти. К лоснящейся жиром губе прилип листик кинзы. Тарелка с мясом на две трети пуста, воспользовавшись царящим за столом безмолвием, на стол пикирует воробей, быстро-быстро долбит клювом по лепешке.

Досада и обида в Лике затихают, уступая место усталости, свинцом наливающей веки. Завалиться бы сейчас в чистую мягкую постель. Только здесь спать спокойно больше не получится, надо поскорее выбираться из этого дома и из Чечни.

– Руслан, – она потянулась за крупным розовым помидором. Домбаев равнодушно пододвинул тарелку поближе. – Я совершенно честно могу тебе сказать: генерал Иванов ничего не узнает о последних событиях. Хотя стоило бы, конечно. А как тебе не стыдно беременную жену заставлять передо мной унижаться? Эльбина ни в чем не виновата.

– Да сама она!

– Допустим. Речь не об этом. Что тебе говорил Федор Алексеевич по поводу моего присутствия?