Чеченские рассказы

Александр Карасев Чеченские рассказы

Ферзь

– Кол-лесников!

– Я, тащ капитан.

– Строй взвод.

– Есть.

Пятнадцать бойцов тянутся и выстраиваются в центре ВОПа под длинной буковой тычкой с флагом. На правом фланге становится смена в бронежилетах и касках, с автоматами; остальные – только с автоматами. Обычно Фрязин не строит дежурную смену, но сейчас приказал – всех в строй!

– Паживее строимся, – цедит Фрязин, – Колесников! Долго они у тебя будут вошкаться?

– Гуленко! Бегом! – орёт Колесников.

– Ста-навись, рав-няйсь… смирна, – Колесников поворачивается к Фрязину с рукой у виска:

– Таварищ капитан, взвод на развод построен, заместитель командира взвода старший серж…

– Вольно! – Фрязин бросает руку к ноге.

– Вольно! – дублирует сержант.

Фрязин выбрит, затянут портупеей. Его берцы блестят, как будто он не вылез час назад из землянки, а такой плакатный свалился с неба на их голову:

– Товарищи солдаты! Если кто-то ещё раз уснёт на посту или не выполнит приказ сержанта Колесникова! или какая-то сволочь будет отлынивать от работ – расстреляю. Расстреляю! и спишу на гниль. Мне нахер не надо, чтобы из-за одного мудака мне вырезали ВОП. Ва-просы!

Бойцы уныло молчат, уставившись в землю и в лакированные берцы капитана Фрязина. Трудно сказать, верят ли они в расстрел.

Фрязин ставит задачу. И новый, похожий на все остальные день начинается визгом пил, треском топоров, скрежетом кирок и лопат о высохший каменистый грунт. Взвод врывается в землю на высотке с координатами 63/87/8.

Заканчивали окопы с тремя ячейками на каждого стрелка (одной основной и двумя запасными). Беликов и Шакиров обкладывали бруствера квадратиками дёрна. Начали соединять окопы в траншею. Пока нет ходов сообщения, но это позже… Строились на приёмы пищи, ели быстро – и опять за работу. Солнце сжигало мокрые спины. Часовые в бронежилетах обливались пСтом на постах. К вечеру под рёв Фрязина и пинки Колесникова успели закончить дзот с тремя бойницами на поляну. Команда контрактника Евсюкова закрывала завалами лес по боковинам ВОПа. Когда уже смеркалось, Фрязин с Евсюковым ставил растяжки в лесу.

– Лопаты сложить, строиться!

– Пилы, топоры сложить, строиться!

– Па-живей! Смена!..

Первая смена расходится по постам. Люди в чёрных бронежилетах сливаются с сумраком остывшего дня. Бряцает оружие. "У кого сигареты остались, парни?" – слышится голос Новикова.

Вьётся триколор в лунном свете. Бородатые чудища лезут на ВОП. Фрязин бьёт из автомата. Но чудища ползут, ими кишат окопы, заполняется землянка. Обтянутый кожей череп скалится. Узловатые пальцы вцепились в горло. Трудно дышать. Фрязин рвёт с себя пальцы… В окошко пылится синеватый свет. Фрязин всматривается в пустой мрак землянки, правая рука до боли в пальцах сжимает "эфку".

Поёживаясь, капитан идёт по гребню высотки. Флаг на месте – не сняли чудища. Из-за горы, где РОП седьмой роты, раздаётся очередь. Весёлый автоматчик выщёлкивает: "Спар-так-чем-пи-он". Фрязин матерится и спускается на пост Евсюкова.

Контрактник сверху окопа на броннике. Чёрный лес гнёт перед ним человекоподобные деревья. В шелесте листвы жутко рушится сухая ветка. Евсюков вздрагивает.

– Не спишь?

– Никак нет! тащ капитан.

– Чё орёшь? Всё тихо?

– Тихо, тарищ капитан.

Евсюков смотрит, как погружается за пригорок штормовка Фрязина… "Два", – кричит с поста Бахтин (Надо ж, не спит). "Один", – отвечает Фрязин. (Сегодня пароль – тройка)… "Где смена уже… душары, блядь…"

Всё в этой жизни заканчивается. Меняются смены. Солнце всходит над зеленью гор. Клочковатый туман ложится в речку Хул-Хулау. Играя мускулами, голый по пояс Фрязин несёт пулемёт на дзот.

Воронин сидит на бруствере и жалуется Буевичу, демонстрируя грудь с гематомой и кровоподтёком.

– Всю ночь не спал. Под утро только вырубился. И тут эта шакалюга, сука… берцем в грудак… Пулемёт забрал…

Буевич куняет и слушает невнимательно.

– Тихо! Ферзь.

Фрязин подошёл к бойцам, но смотрит поверх, вдаль. Вдруг он прыгает в окоп, передёргивает затвор и даёт длинную очередь:

– Кольцо! В окоп! Живо.

Воронин и Буевич, не соображая, катятся в окоп. В ответ пулемёту хлестнули пули. По поляне движутся фигурки, падают, стреляют и снова бегут.

тудуф-тудуф-тудудуф-туф-туф… фить-фить…

Фонтанчики земли вздыбились на бруствере, цепь противника, сбитая огнём пулемёта, залегла и ведёт огонь. Фрязин переместился к амбразуре дзота, ткнул оцепеневшего Буевича.

– Коробку, Воронин, живо!

Потерявший лицо от страха Воронин шарит руками в ворохе бушлатов. Атака захлебнулась. На поляне лежат чехи и ведут огонь по дзоту, сзади ухнуло.

– Буевич, к пулемёту… Так, Лёша, пристреляйся, главное – не давай им поднять голову, и по зелёнке лупи, там у них РПГ. Воронин! С автоматом к этой бойнице. Вот короб. Сейчас ещё патроны будут, оденьте по очереди бронники и каски, – и Фрязин, пригибаясь, бежит к землянке.

Пуля цвынькнула о валун и рикошетом обожгла щёку. За спиной бьёт пулемёт Буевича.

тудудудуф-тудуф-тудф тудф…