Чечен

Командиру закрыли глаза, укутали его в накидку, как в саван, и положили тело на самодельные носилки. Не спеша, чтобы не споткнуться в темноте, пошли знакомой дорогой к отрогу. Медленно поднялись на перевал, набрав сто метров высоты.

Над перевалом уже раскрылись рассветные сполохи и бодро побежали по небу вперед, указывая путь. Мрачное темное плато осталось за спиной».

* * *

– Ребята, пожалейте меня, – жалобно сказала девушка. – Я устала. Я сегодня несобранная. Должна была рассказать про поход и смерть командира покороче, тогда бы мы уже подошли к тому времени, когда Ваха и Гизи воспользовались объявленной боевикам амнистией и вышли из леса.

– Марина, но ведь ты и про поход не все рассказала, – рассудительно заметил Тагир.

– Остальное про поход неинтересно. Ну, хорошо, давайте коротко доскажу.

– Ваха решил доставить тело командира в его родное село. Обратный путь прошел без засад и перестрелок. У горы, где накануне был бой, нашли только пустые гильзы. Тела убитых бойцов забрали федералы. Но двое из четверых смертников выжили. Раненых, их случайно подобрали в лесу рядом с аулом, куда группа добралась к пяти часам вечера. В ауле они взяли грузовик. Отвезли командира и раненых боевиков к их родным. Остальные ушли зимовать в лес.

– Гизи тоже ушел в лес?

– Гизи тоже ушел.

– Когда они с братом сдались?

– Они не сдались. Они вышли из леса по амнистии.

– Почему они вышли?

– Потому что не хотели становиться бандитами. Потому что Ваха понял, что ваххабиты толкают их против своего народа, который устал воевать. И воевать стало не за что. Русская политика изменилась. У русских вместо пьяницы появился вменяемый президент. Русские признали, что тоже были во многом не правы, и стали помогать восстанавливать то, что разрушили. А ваххабиты все громче пели под западную и арабскую дудки. Требовали убивать и разрушать, чтобы досадить русским. Умным чеченцам с непримиримыми стало не по пути.

Марина оценила задумавшиеся физиономии и с легким сердцем скомандовала расходиться, заинтриговав ребят на прощание тем, что завтра начнет рассказывать самое интересное, к чему они, наконец, подошли.

7

Марина заснула быстро, но спала плохо. Ей снился Руслан, Пашка с ножом, Иса с Баширом, и даже выдуманные ею чечены обрели форму и хотели ей что-то рассказать. Под утро она очнулась от пугающих обрывков сна, сходила в туалет и после этого уже лежала в спокойной полудреме, будто бы продолжая вчерашний разговор с детьми.

Дети спрашивали ее про Хаджи-Мурата и про Ваху с Гизи: изменили ли они народу, когда сложили оружие, можно ли их посчитать предателями дела чеченской борьбы за освобождение?

«Как можно считать их предателями, – отвечала девушка, – если для них главное – бог, а после него – почитание предков? Такие люди не могут предать, они часть народа, они всегда с ним. Чеченский народ – воинственный народ, но ни один народ не может воевать до полного своего истребления. Богу не угодно убийство даже одного человека. Смерть целого народа неугодна многократно больше, чем всех сосчитанных в народе людей.

На планете больше нет свободной земли. Все народы живут вместе. Свобода каждого народа зависит не только от него, но и от других. И не получается быть свободным за счет других. Все народы – это единый организм, органы которого не могут жить друг без друга. Много раз чеченцы пытались обособиться, и никогда у них это не получалось. Раньше им приходилось выбирать между турками и русскими. Теперь, если уйдут русские, придут американцы. Разве американцы лучше? Стратегические интересы, демократические ценности, геополитика – это американцы придумали игру с народами и играют в нее, как дети. Для них нет страданий и крови – это только игра. Они играют и думают, что все происходящее их никак не касается и никогда не коснется».

Вдруг девушка вспомнила об инфернальном мире далекой планеты, про который рассказывала детям, и ей показалось, что этот мир здесь, на Земле, что она живет в нем. Заколдованное огненное колесо инфернального общества катилось по планете, и неспособные выбраться из него народы полагали, что кручение в этом колесе и есть вся жизнь.

Адское колесо укатилось, и девушка проснулась.

Минут пять она лежала в возвышенных чувствах приобщения к тайне, потом потянулась и открыла глаза. Реальность встретила ее потолком, стенами и всякими другими преградами. Она подумала тоскливо, что пора что-то решать и с Русланом, и с Пашкиными угрозами, и со своим переводом в Алма-Ату, но очень уж не хотелось сейчас этим заниматься. Она еще полежала, еще раз потянулась и с удовольствием отложила решение своих проблем на потом, когда закончит с чеченом.

Вечером в беседке ее ждал привычный аншлаг во главе с Баширом.

– Вчера мы все-таки недоговорили, почему Ваха решил выйти из леса, – сказала Марина. – Конечно, я этого точно не могу знать, но вот, что думаю по этому поводу.