Чебурашка

— Маленький кружок, дядь Валь. Сейчас свернём, а там по Ноградской и — к себе.

— Ну, Тёмка подлец! Ты чего творишь! Стой, я выйду!

Куда там! На светофоре горит зелёный и я поворачиваю на Дзержинского. Дорога свободная и я притапливаю! Вау!!! Капец! Сейчас взлетим! Прёт что надо!

— Не гони, твою мать!

— Я просто проверить, — отмахиваюсь я.

Рулевое, конечно, ватное, передачи нечёткие, направление держит хреново, надо подруливать, но прёт, бляха-муха, прёт, как ракета «Союз».

— Полегче, бля! — орёт дядя Валя.

Я поворачиваю на Ноградскую и останавливаюсь.

— Чё⁈ Давай, едь!

— Дядя Валя, надо развал-схождение сделать и рулевое проверить, маленько ведёт его.

— Надо, но мне и так там начальник по башке настучал. Это всё в гараже сделаем. Я тебе помогу, если ты меня не угробишь сейчас.

— Не, не угроблю, я же ас, не видно что ли?

— Я думала вы ас, а вы у-двас, — бросает он цитату из «Небесного тихохода». — Поехали, пока в жопу не влетел кто-нибудь.

Поехали. Я вжимаю педаль и рву с места. Пипец!

— Пипец, дядя Валя! — ору я.

— Идиотина! — орёт и он.

У драмтеатра я торможу и по Весенней еду уже тихо-чинно.

— Колодки надо тоже поменять, — замечаю я.

— Ну, у нас на базе на «Запорожцы» нет нихрена. Так что это всё потом уже.

Мы въезжаем во двор и сразу замечаем Юрика. Он стоит немного потерянный, поскольку зашёл, видать за мной, а меня не оказалось дома. Я останавливаюсь и Валентин сразу выскакивает из машины и, махнув рукой, уходит к себе в гараж.

— О! — открывает от удивления рот Юрик. — Это что, ещё и ездит что ли? А права?

— Прав нет, зато обязанностей дохера. Прыгай, Юр, прокачу тебя с ветерком!

Он опасливо усаживается рядом со мной.

— А он не развалится?

— Не ссы!

— А если гаишники?

— Да не ссы ты, Юрик.

Я повторяю маршрут и снова гоню по Дзержинского и по пустой Ноградской. Юрик всю дорогу молчит, не произносит ни слова. Мы летим… с чем это сравнить даже не знаю. Как если бы мы неслись на расшатанной табуретке по автостраде. Ощущения довольно острые.

Практически повторяю маршрут, только у театра сворачиваю не направо, а налево, к Наташке. Мы влетаем в её двор и подъезжаем к подъезду.

— Вау, Юрик, да⁈

— Пи**ец, — говорит он и качает головой.

— Крыть нечем, — ржу я. — Есть анекдот на тему?

Но он ничего не отвечает и поскорее выскакивает на волю. У подъезда стоит пара пацанов из параллельного и обалдело смотрит на наше появление.

— Вы видели? — первым делом кричат они, когда мы заходим к Наташке. — Вы видели на чём Костёр приехал? Посмотрите в окно!

Вид моего малютки вызывает смешки и шуточки.

— Но-но! — восклицаю я. — Не обижайте моего Чебурашку, а то я вас не прокачу. А о впечатлениях от езды спросите у Юрика.

— Да ну нах, — машет рукой тот и все укатываются со смеху.

Я вручаю Наташке подарок и чмокаю её в щёку. Блин! Она заливается краской, а все кричат и улюлюкают. Ну, не приняты такие нежности, не распущенный XXI век, как-никак.

— Так, молодёжь, что за крик, а драки нет?

В комнату входят Наташкины родители. Пожилой профессор с бородкой и молодящаяся верная подруга. У них разница лет пятнадцать, наверное. Шалун вы, папенька, однако.

— Кто из вас Костров? — спрашивает он.

— Это я, Александр Модестович, — слегка склоняю я голову. — Здравствуйте.

— Хм…

Он прищуривается, осматривая меня, а потом бросает взгляд на молодую жену. Она улыбается мне, а я — им обоим.

— Очень рад, молодой человек, очень рад.

— Мне тоже очень приятно с вами познакомиться. И я хотел бы поздравить вас и вас Елизавета Семёновна с рождением дочери и поблагодарить от лица всего нашего коммьюнити за этот чудесный дар нашему коллективу.

— Что-что? — таращит глаза профессор.

— Пойдём, Саша. Наташенька, мы с папой навестим Зиночку, а вы тут развлекайтесь. Угощайтесь и веселитесь.

Предки смываются, а мы начинаем веселиться. Я веселюсь вместе с остальными, но веселье оказывается неполным, потому что нет Вики. Спрашивать о ней у хозяйки торжества мне не хочется, но вопрос этот меня тревожит.

— Тём, — подходит именинница. — Ты с ума сошёл такие подарки? Это же обалдеть просто!

Она делает огромные глаза. Не сомневаюсь, она ждала чего-то подобного.

— Смотри, как мне?

— Волнующе, — говорю я, разглядывая как сидит тонкая трикотажная ткань на её девичьих выпуклостях.

Она уже сбегала к себе в комнату и переоделась в футболку «Кисс».

— Что? — снова краснеет она.

— Кисс, дарлинг, — усмехаюсь я, заставляя её багроветь ещё сильнее.

Из этого небольшого словесного тупика нас выводит звонок в дверь.

— Вика, наверное, — говорит Луткова и бежит открывать.

И да, судя по голосу, это Вика. Но только судя не по её голосу, а по голосу Цепня. Какого хрена, его же не приглашали. Или…

Я бросаю вопросительный взгляд на Наташку, и она крутит головой, показывая, что для неё это неожиданность.

— За мной Альберт увязался, — пренебрежительно заявляет Вика, входя в гостную. — А, Кострик, привет. Нат, что он тебе подарил? Он хотя бы без той девицы заявился?

— Вот, футболку, — улыбается Наташка.

— Ого! Классная! Даш поносить? Что едите?