Чавивафа

— А что ты сделаешь против гаубиц? И против Сената? — Джейк заговорил теплей, сочувственно вздыхая, — Я бы с удовольствием что-то бы сделал. Ты же знаешь как мне не в жилу все это. Если бы ты что-то придумал — тоже поддержал бы всем что есть. Но тут нечем крыть. В убытке я в большом. Но ты-то ничего особо не теряешь. Ну немножко власти убавится. Но твое дело оперское, оно за тобой и останется. Уголовку и каторги у тебя никто отнимать не захочет. Ты, главное следы свои в Тезимлиме прибери как следует. И веди себя с военными корректно. А то если криво глянешь или косо ляпнешь — снесут башку.

Придется потерпеть, военная диктатура — такое дело. Альфа-самцы с саблями… Ну ты дядя взрослый уже. Сам понимаешь, что девочку иногда лучше слить, а не ввязываться в махач со старшими парнями. Мечты твои про светлое будущее, про гражданское да правовое общество, не дрейфь, еще сбудутся. Все будет, но не скоро просто. Придется потерпеть, ничего не поделаешь. Держись за кресло да и все, будешь жив и в достатке.

— Жесть… И городу хана… И народу сколько мирного погубят…

— Да, Друг, политика вообще говно, а проигранная политика и вовсе… Ну, короче, тебе придется, наверное, бригаду Кивулиоки пока не поздно распускать в бега. А ее выводи из игры. Если идей нет, то отправляй к нам. Повеселилась и хватит. Хорошо хоть колдунов этих поймали. Опасные кстати парни. Наши айтишники проанализировали все собранные по ним сведения. Ритуалы у них и вправду рабочие. Если бы сделали тринадцатый, долбануло бы не хило. Не отмылись бы потом. Там огромная мощь.

— Что за мощь?

— Они реально могли хоть тысяч пятьдесят человек в зомбаков бесстрашных, послушных и крепких превратить. Ну это в идеале, конечно, если бы смогли такое количество народу как-то в одной точке собрать и чтоб рядом была река большая, такая как Мажимаиша ваша. Ну да что уж теперь. Предотвратили мы с тобой эту беду. Хоть с этим справились.

Часть 7 Красная Матока. Темная

Плотная холодная морось пронизывала насквозь, оживляясь порывами могучего злого ветра, несущегося в узких проходах между мокрыми серыми, местами фиолетовыми стеклянными и зеркальными стенами. Я шел, вжимаясь в черный плащ, пряча руки в карманах. Хрустальный лабиринт был омерзителен и тесен, я страшился задеть эти стены плечом, хотя так и подрывало все тут разгрохать. Впереди маячил тусклый блеск размером со свечку или телефон. Туда и двигал, шлепая по бесцветным лужам на мраморном полу

Наконец, за поворотом кривой зеркальной перегородки, увидел площадку не больше лестничной. По стенам пятнами оплывали подтеки воды, посередине сидел на полу, поджав ноги, Радость в кожаной куртке и кепке. Держал широкий крепкий зонт над еле тлевшим, трепыхавшимся на ветру костерком.

— Здравствуй, Друг! — Я обнялся со старым товарищем и мы уселись рядом, закрывая собой от ветра Огонь, — Как же ты так опять вляпался?

— Здравствуй, Бр! — Радость улыбнулся мне во всю ширь своей простецкой и доброй лыбы, — Вот, чего уж не ждал от Судьбы — именно меня решила проверить на Терпение и Верность. Думал, не может же дождь идти вечно. Надо просто перетерпеть и не дать погаснуть Костру. Все ушли, потеряв Надежду, но я то упрямый, выдержу типа. Сам себя в итоге загнал в эти застенки. Хреново здесь… И дождь, походу, реально может и не закончиться.

— Так откуда столько воды-то немерено?

— Страхи человечьи. Будто все вдруг наружу вышли. Думал, мол, вот и хорошо. Так и вытекут наконец-то все…

Радость показал мне замученное свое бледное лицо, изувеченное горьким разочарованием:

— Но они не проходят! Они сами себя генерят… Этому нет конца!

— Чего они боятся? Войн нет. Эпидемий нет. Преступности нет. Болезни уже почти все вылечили. Ну по крайней мере все этого в разы меньше чем раньше. Живут до 80-ти почти все.

— Проиграть бояться. Не прожить еще день, не сожрать еще один бургер, не посмотреть новый сезон. Это как матч чемпионов, обе команды в глухой обороне, лишь бы мяч не пропустить. Не про футбол парятся а про страховки и премии. Тоска смертная. Смерти боятся. Жизни хреновой, потерь боятся, даже грошовых. Трахаться боятся, не то что детей рожать. Вот такая Игра теперь. Бои без правил для ссыкунов,

Радость кивнул на нежные язычки пламени под зонтом, — Ты как все думаешь, что пора мне бросить это?

— Хрен знает, Герой. Походу, ты последний Джедай остался. Твой Огонь — последний. Это точно, а что делать с ним сам решай.

За хрустальными стенами послышалась какая-то возня и недовольное бормотание. Я крикнул, кто там, чтоб шли к нам… Из-за угла в коридор вылез мокрый как кот Викинг с парой таких же.