Чавивафа

За окном было вполне тихо, вялая стрельба шла со стороны 1-го и 3-го боксов. В «файдазавадских» корпусах тоже уже стихли вопли восторга. Народ там знал что делать дальше — обшаривали тела убитых драгун — брали ружья и патроны, строились на плацу десятками и сотнями, выбирали командиров. Выкатывали с автопарка грузовики, садились по машинам и гнали на выход — сначала в ближайшие леса и поселки, потом по одной в столицу в указанные авторитетами точки сбора — вечером будет у них много дел. Остальные почти все сорок тысяч каторжан, по одному и мелкими кучками рванули из лагеря во все стороны просто в степь, кто домой, кто грабить, кто воровать.

Милина окинув глазками кабинет полковника, не удержалась сняла себе со стены сабельку-красавицу — длинная, не тяжелая и оказалась вполне наточенная. Вышла со своими на крыльцо штаба, пошла по так быстро опустевшей каторге к 2-му боксу, где держали «политических» и просто севших за оскорбление дворян, хулу на попов или ляпнувших что-то не то по пьяни. Своих драгун они передушили сами, не дождавшись помощи извне. «Контакты» Байлара уже строили их в отряды, встретили своего обретенного командира Кивулиоку с почтительным скепсисом:

— Ниче такая кисонька, — весь татуированный почти беззубый каторжанин, резко сблизился с ней, схватив за задницу и заржав, — отсоси, мне крошка…

Милина мило и стеснительно улыбнувшись неуловимым быстрым и точным тычком всадила ему нож в живот — глубоко и с проворотом. Тот согнулся и упал ей под ноги. Она сдвинула его сапогом:

— У кого еще дурь из башки не выветрилась? Кто знает, зачем нужна Воля, выходи на улицу строиться в бригаду — пойдем на Файдазавад. И кто здесь Борг? Пошли за мной.

С Боргом и его полсотней парней двинулись к складу, где уже не было охраны, спустились в подвал, выломали двери, нашли там пятьсот новеньких драгунских ружей и изрядно патронов, взялись выносить, вооружать пока половину из той тысячи политкаторжан, что изъявили желание вступить в ее бригаду. Колонной вышли за ворота ровно в 10–40, когда навстречу, как и обещал Байлар, из столицы ехала вереница из сорока пустых грузовиков — от какой-то хлебозаводной конторы за зерном в местное село. Выволокли водителей, оставив их скучать на обочине. Быстро и слаженно погрузились и двинулись по трассе на город.

Милина торчала в кузове головной машины, держась за кабину. Последний день октября выдался пасмурный, но теплый, градусов двадцать. Влажный прохладный ветер трепал ей черные волосы, она была в целом довольна. Мужики оказались подготовленные, уже организованные и вдохновленные, неплохо спаянные и в основном адекватные. Хотя, конечно, бой покажет, на что они годны. Ехали бодро, не встречая преград и заслонов, миновали трубы и корпуса Автозавода и Стальпрома, выкатили на перекресток, тут уже начинался город — высились пятиэтажные кирпичные дома рабочих районов. Повернули по Каскабаре на запад.

Полк курсантов, зашедший вчера в столицу, рассредоточился по большой площади. Только один батальон встал кучей на Башне Губернатора. Остальные сели ротными группами в шесть опорных пунктов — три на Баравиже и Барамани, три на Барамаге и на западном выезде из города. Видимо, их генерал хотел так обеспечить себе коммуникации с Жижисилахой и поставить под контроль основные транспортные артерии западной части Файдазавада. Это и собиралась ему испортить капитан Милина, ныне комбриг Кивулиока — тремя отрядами по триста человек внезапно и максимально нагло атаковать две ротные группы курсантов на Баравиже и ту, что на Барамани, отрезав штаб полка и основной ударный батальон от Жижисилахи.

Колонна бригады свернула с Каскабары налево во дворы, разделилась на змейки отрядов, которые поползли каждый в своем направлении. Милина шла с группой, которая должна была брать перекресток Барамани и Баравижи, где по слухам базировался курсантский комбат, отвечавший за этот сектор. Водилы знали город на пять, не заблудились и вырулили из переулков прямо на перекресток.

У мешков с песком сонно базарили курсанты, держа винтовки рядом в пирамидах. В палисадничке у ампирного особнячка на мангалах жарили офицерам шашлык. Пушкари дрыхли у орудия. Ни дозоров нахрен ни постов. Можно было всех их тут сто человек положить на раз. Байлар просил, однако, пустить кровь — но немного. Не геноцидить аш прямо совсем. По пять грузовиков встали с двух сторон. На трех вломились прямо в центр площади быстро спешились, оставив в кузовах стрелков. Милина с десятком отморозков шагала прямо навстречу вскинувшемуся недоуменному майору:

— Оружие сдавайте, вояки, и проваливайте домой! Это наш город.- Ты кто такая? — Офицерик, холеный и тонкий, наверное элегантный, даже не потянулся за пистолетом, глядя высокомерно на бабу в плаще, — Тебе в балете надо прыгать, мартышка крашенная.