Чаттертон

– Предоставьте всё мне, Вивьен, дорогая. – Придя в воодушевление, она стала менее сдержанной. – Если вы будете присматривать за Чарльзом, я позабочусь о рукописях. О бумагах. – Она совершила невысокий прыжок. – Как мило будет работать вместе! А, черт возьми! – Приземлившись, она ощутила нечто знакомое под ногой и, приподняв ее, увидела, что подошва ее правой туфли вымазана в собачьих испражнениях. – Да я б ослепла, попади мне это в глаза! – вскричала она. – Оно бы могло вверх брызнуть! – Она с большой осторожностью присела на низкую зеленую ограду, которой были обнесены цветочные клумбы. – Дайте-ка мне вон тот листик, а? – Вивьен протянула ей несколько влажных листьев, и Хэрриет с трудом оттерла налипшую массу. Наконец она поднялась и обвиняюще поглядела на свои туфли. – Их надо расстреливать, – сказала она. – Расстреливать и сбрасывать в безымянные могилы. – Вивьен решила было, что Хэрриет говорит о предстоящей участи собственной обуви, но та указывала на маленького черного пуделя: – Они просто животные! – Собака залаяла на нее, и это как будто вернуло ей прежнее расположение духа. – Ну, – сказала она, – как нам теперь выбраться из этой чертовой дыры?

Они зашагали по низкой траве, и Хэрриет, почувствовав себя в новой роли подруги-наперсницы, вела себя почти как девчонка.

– Честно говоря, мне не понравилась эта картина Сеймура, – сообщила она. – Знаете ли, слишком уж кричащая, на мой вкус. Слишком жуткая.

Вивьен все еще думала о Чарльзе и потому не очень вслушивалась.

– А, да там все утро толковали о Сеймуре. Они думают, что все эти картины – фальшивки. – Только сказав это, она опомнилась: – Забудьте, что я об этом упомянула. Скорее всего, это просто сплетни.

– Но я обожаю сплетни! – Заметив тревогу на лице Вивьен, она торопливо добавила: – Хотя, конечно же, я никогда им не верю. – Зато теперь она поняла, почему Камберленд не особенно-то стремился продать ту картину, и почему оба галерейщика залились краской при слове «сообщник». Некоторое время они шли молча, пока не достигли края парка. – Не тревожьтесь, сказала она Вивьен, имея в виду ее неосмотрительное откровение по поводу картин.

– Теперь я тревожусь гораздо меньше, – ответила та и улыбнулась Хэрриет. – Я рада, что вы ему друг.

– И я тоже. – Хэрриет позволила поцеловать себя в щеку, а потом поправила шляпку и воскликнула: – Мне – в ту сторону! – Вивьен, снова погрузившись в мысли о Чарльзе стала медленно возвращаться к галерее.

Хэрриет тоже утомилась.

– Матушку затрахали! – сказала она вслух, позабавив торговца цветами, стоявшего со своим лотком на углу Джермин-стрит. Она любезно улыбнулась ему: – Собачья жизнь, верно?

Начинался дождь, и, проходя по Пиккадилли, она нырнула под какой-то навес, чтобы защитить от капель птичку, приколотую к ее шляпке. Оказалось, что это укрытие находится возле входа в кинотеатр, и, присмотревшись, она увидела внутри плакат с надписью «Швейцарские девицы рядком». Она не была в кино уже несколько лет, и теперь, поддавшись внезапному любопытству, она приблизилась к будочке кассира.

– Один, пожалуйста, – сказала она старику, сидевшему там с удрученным видом. Она подняла палец. – В один конец, s'il vous plait.[69] – Пока она набирала в сумочке нужную сумму, он снова погрузился в газету.

– Пять фунтов, да еще и членский взнос – это что-то слишком, проговорила она. – Даже по нынешним временам. – Она похлопала по своей сумочке. – Ну да ничего. Уж зато шоколадки у меня свои собственные.

Когда она вошла в тесный зальчик, фильм уже шел, и в темноте она споткнулась о какого-то человека, стоявшего в глубине.

– Excusez-moi,[70] – сказала она. – Прямо как на войне. – Она нащупала ряд сидений и, пробравшись в середину, со вздохом плюхнулась на свободное место. Из громкоговорителей по обе стороны от экрана лилась тема из Времен года Вивальди, а Хэрриет принялась завороженно наблюдать за тем, как две молодые женщины перебрасываются надувным мячом. Она скинула туфли, вынула из сумочки свои шоколадки и вытянулась поудобнее. Когда какой-то мужчина средних лет встал со своего места и сел рядом с ней, она ничуть не встревожилась: ей представлялось, что современные кинотеатры давно приобрели атмосферу дружеских вечеринок, к которой она была отнюдь не прочь приобщиться.

– Вы знаете, – сказала она дружелюбно, – я не была в киношках аж с пятидесятых. Хотите плиточку? – Она протянула ему шоколад. – Они превкусные, горькие такие. – Тот дико на нее посмотрел и немедленно пересел.