Чат

– Здесь или в номере? – еле ворочая языком, спросил Илья

– В номере будет комфортнее.

Он отстранился от девушки. Она одернула платье и, когда двери лифта вновь открылись, покорно последовала за ним. Ввалившись в номер, Воронцов первым делом отправился в ванную. Сдерживать тошноту больше не было сил. Он опустился на колени перед унитазом, обхватил его руками и опустошил желудок. Просидев так минут пять, Илья собрался с силами, встал и подошел к раковине. Взъерошенные волосы, красные глаза и полная отрешенность.

Ополоснув лицо холодной водой, Илья пошарил по карманам в поисках презерватива и вышел из ванной комнаты.

Блондинка его не дождалась. Она спала в одежде на огромной кровати. Он чертыхнулся, забрался на кровать рядом с ней и запустил руку в вырез платья. Она застонала, когда он нащупал ее соски. По-видимому, девушка была еще больше пьяна, чем он. Она даже не смогла повернуться в его сторону. Воронцов выругался матом, перекатился на другой край кровати и закрыл глаза.

Вертолет…

Все закружилось и перевернулось с ног на голову…

…Грохот лопастей…

Пустыня…

Слышатся чьи-то крики…

Сначала издалека, но становятся все громче и громче. Он полностью теряет ощущение реальности и уже не знает, где именно сейчас находится.

Спина горит от невыносимой боли, словно кто-то сдирает с него кожу и вонзает тысячу ножей в мышечные волокна. Рук он не чувствует вовсе. Ему ампутировали конечности? Он поднимает голову вверх и обнаруживает себя подвешенным за руки к потолку ржавыми цепями. Они оставляют оранжевые следы на стертых запястьях. Он болтается словно кусок дерьма, истекающий кровью посередине холодной сырой камеры.

– Майор… – слышится хрип сержанта Давойлова. Но он же мертв! Это бред! Его убили в перестрелке! Илья чувствует запах гнили. Это запах смерти. Давойлов уже одной ногой в могиле. Он умирает от колотых ран в углу на холодном каменном полу. Следующий – Илья.

Сержант смотрит на него широко открытыми глазами. Он не может их закрыть. Верхние веки зверски оторваны. Руки связаны за спиной. Он лежит на боку, подтянув колени к подбородку. Раны от удара цепью кровоточат. Такие же, как у Воронцова. Сержант то теряет сознание, то снова приходит в себя. Это жуткое зрелище с учетом того, что он не может закрыть глаза…

Он не может закрыть глаза…

Он не может закрыть глаза…

– Илюша, ты здесь?! – Воронцов вздрагивает и начинает шататься из стороны в сторону. Скрип ржавых цепей заполняет камеру. – Илюша, мне больно! – голос сестры доносится из угла, в котором лежит уже мертвый сержант Давойлов.

Его тело начинает разлагаться. Рой жирных навозных мух окутывает жуткую парочку в углу: его сестру и гниющего Давойлова. Невыносимая жара ускоряет разложение, и зловонный запах отравляет воздух. Ком подкатывает к горлу. Его желудок испражняется желчью. Становится чуть легче.