Часы с боем

Светин папа, разговаривая с детьми, всегда шутил и острил, считая, что это лучший способ расположить их к себе. И сейчас он спросил:

— Что нового? Бабушка овладела техникой бокса и нокаутировала внучку?

— Нет, папа, я серьезно, — нахмурившись, сказала Света, и сразу же нахмурились и Таня с Игорем.

И только тогда, когда с липа папы сошла улыбка, Света продолжала:

— Сегодня к нам приходили из комитета комсомола и спросили, можем ли мы написать в школьную газету о Вале: «Как вырастают тунеядцы». Мы, конечно, сказали, что напишем, потому что все на нее злы. Сколько раз ей по-доброму советовали, а она хоть бы что. Весь класс подводит. Думаешь, интересно, если о восьмом «А» будут говорить на комсомольском собрании школы? Ты у себя на заводе член редколлегии стенгазеты. Помоги нам написать. Это дело ответственное.

Светина мама, тревожно прислушивавшаяся к рассказу дочери, отложила книгу и спросила:

— Вот так все и напишете: и про капрон, и про танцы, и про кино, и про то, что бабушку толкнула.

— И что в булочную за хлебом не хочет ходить. И что грубит, — добавила Таня, всегда помогавшая матери, у которой было больное сердце.

— Есть еще предложение написать родителям в Мурманск, но пока решили подождать, — сказал Игорь. — Посмотрим, повлияет ли заметка.

— Какой ужас! — произнесла Светина мама. Она переводила взгляд с дочери на Таню и Игоря, а с них на мужа, который доставал из письменного стола голубую рижскую бумагу.

— Ничего, заметка в стенгазете ее приструнит, — сказал папа. — У меня был зам — отчаянный ругатель и сквернослов. Я его не раз предостерегал, а он ноль внимания. А как на него шарж в газете поместили, так он стал говорить с большими паузами, и мы сразу сообразили, что это критика на него подействовала и он теперь ругается про себя.

— Но написать, чтобы все знали?! — патетически заговорила Светина мама. — Какая это травма для девочки!

— «Что такое травма? — спросила Света.

— Коля, как это лучше объяснить ребенку? — обратилась к мужу Светина мама.

— Ну, повреждение при помощи внешнего воздействия.

— Воздействие — это верно, — одобрительно качнула головой Света. — На Вальку и надо воздействовать. А поврежденная она сейчас. Напишем — исправится. Против всего класса она не пойдет. Это ясно. А все комсомольцы твердо решили больше не мириться с ее фокусами.

— Пет, дети, — продолжала, все более волнуясь, Светина мама, — вы хорошенько подумайте, прежде чем писать. Я уверена, что лучше отказаться от этого намерения. Вам приятно было бы, если бы про вас так написали?

— Мы так не делаем! — в один голос, будто сговорившись, воскликнули Таня и Игорь.

И оттого, что это вышло складно, все трое рассмеялись.

— У вас свои грехи есть.

— Пожалуйста, пусть пишут, если справедливо, мы не боимся, — убежденно заявила Таня.

Светина мама покачала головой:

— Лучше сказать учительнице. Пусть она…

— Она тысячу раз отчитывала Вальку. И теперь тоже считает, что надо протащить ее в стенгазете, — перебила Света.

— А ты папе рассказывал об этом деле? — спросила Игоря Светина мама.

Игорь смущенно улыбнулся:

— Он говорит: «Зачем выносить сор из избы?»

— А моя мама за то, чтобы написать, и она рада бы помочь, да только у нее слог неважный. Это она мне сама сказала, — выпалила Таня.

Светин папа закивал головой, а Светина мама вскочила со стула и, не обращая внимания на Танины слова, заявила:

— Вот видишь, Коля, не только я гак думаю, но и папа Игоря. Ты абсолютно неправильно делаешь, поощряя разные кляузы среди детей.

— Это не кляузы. Это самокритика. И вмешательство коллектива, — ответил папа, смущенно разглаживая голубую бумагу, на которой уже появился чертеж каких-то шестеренок.

— Ах, оставь, пожалуйста! — вскинулась на него мама. — Ты сейчас в семье, а не на собрании и не на своей редкол-ле-гии.

Последнее слово она выговорила по складам, презрительно, чуть в нос, точь-в-точь, как в некоторых театрах произносят иностранные слова.

— Да я что? Я ничего, — сразу сник Светин папа. — Я только высказал свое мнение. Полагаю, что это никому не возбраняется.

— Вот потому, что не возбраняется, у нас так много «мнений» о воспитании, — назидательно и все более повышая тон, говорила Светина мама. — А все дело в том. чтобы старшие показывали пример и разумно руководили. Наш долг — оградить детей, пока можно, от всяческих дрязг, от житейской грязи, будь уверен, что они испытают неприятности. Этого вокруг сколько угодно. Возьми хотя бы Иевлевых. Едва придут с работы, как начинают ссориться. Мне через стенку все слышно. Но я же об этом не кричу на всех перекрестках. Потому что если я про них скажу, то и они будут перемывать мои косточки.

— Позволь, они играют в заводском драмкружке и дома репетируют, — попробовал было уточнить факт Светин папа.

— Ах, оставь, пожалуйста! — вспыхнула мама. — У тебя на все найдутся оправдания. Нет, нет, я решительно против того, чтобы выносить сор из избы! Не тронь никого, и тебя никто не тронет. Если тебе нравится, — проявляй активность на заводе, но не сбивай с толку ребенка.