Часы на башне

— Ты что не спишь? И свет почему? — спрашивает Григорий Васильевич.

— Я проснулась и боюсь в темноте.

— Это что за новости! Спать сейчас же!

— А разве поздно уже? — хитрит Лена.

— Еще бы не поздно! Видишь, на улицах уже фонари потушили. Уже и трамваи на покой ушли. И все кондуктора спят давно. Даже под землей темно стало, в метро ток выключили. Все спят. Все!..

— И Сталин уже спит? — спрашивает вдруг Лена.

Григорий Васильевич отвечает не сразу.

— Нет, — говорит он и смотрит в окно, — Сталин, должно быть, еще не спит. У него ведь работы сколько!

— Да, — соглашается Лена, — Сталин, наверное, позже всех ложится… Папа, а когда он спит, и Ворошилов, и все тоже, кто ж тогда управляет всем?

— Не все спят ночью, — говорит летчик. — Вот сейчас часовые стали на посты. На кораблях моряки вышли на ночную вахту. В булочных пекари замесили тесто, чтоб к утру был для всех свежий хлеб. Наборщики в типографии печатают газеты, чтоб утром все у звал и свежие новости. И товарищ Сталин видит: он не зря работал весь день. Часовые на страже. Моряки на местах. Тесто подходит. Печатные буквы выстраиваются в слова. А те, кому сейчас полагается спать, давно спят и видят хорошие сны. Значит, завтра у всех будут свежие головы, свежий хлеб, свежие хорошие новости. И когда товарищ Сталин увидит, что всё делается, как надо, он тоже ляжет спать. Поняла?

— Поняла.

— Вот. А у нас тут с тобой до сих пор свет не потушен. И, наверное, видно наше окно из Кремля. И там…

Он договорить не успел.

— Папа, давай потушим скорей свет! — зашушукала Лена и уже заранее закрыла глаза. — А то, может быть, правда, он там видит, что у нас всё свет, и он беспокоится, что не все спят, и сам не ложится.

И в комнате на восьмом этаже в доме летчиков погасили свет, чтобы из Кремля было видно, что всё делается, как надо, и Лена сейчас заснет.

Би-им, бюм-бум-бом, бэ-бам!..

Ба-ам-м-м!.. Ба-ам-м-м!.. Ба-ам-м-м-м!..