Часть первая. Тропы Тьмы (СИ)

-- Мой дальний предок был беспризорником, -- усмехнулся Керн. -- Прибился на Урале к геологической партии, геологи его потом в люди и вывели. И фамилию дали геологическую: керн -- это такая каменная болванка, которая вынимается при пробном бурении. В этом смысле я, против ожидания, не дворянин и даже не немец. Но фамилию ношу с гордостью: больше сотни лет прошло, а никто в нашем роду фамилию так и не опозорил.

Товарищ Олег усмехнулся.

-- Честь, значит, имеете?

-- Имею и впредь собираюсь.

-- А если общество, так сказать, решит на временной основе изъять вашу честь и дать вам взамен нечто более важное?

-- Что может быть важнее чести?

-- Право!

-- Эти понятия равнозначны; более того, одно без другого не существует. Право и честь неотъемлемы ни друг от друга, ни от их обладателя. -- Керн положил в рот последний кусок колбасы. -- так что я, пожалуй, откажусь обменять честь на право: ведь у меня есть и то, и другое в неплохой пропорции, а оставив одно, я рискую потерять и второе. Кстати, о втором. Вас не смутит, если я подберу хлебом подливку? Я голоден, и к тому же -- привычка.

-- Ни в коем случае! Кушайте на здоровье. Быть может, приказать вам принести вторую порцию?

-- Не стоит, это бессмысленное расточительство. А теперь, коль уж мы говорим о серьёзных материях, позвольте вас спросить -- зачем вам здесь всё-таки понадобился военинструктор?

-- Это слишком серьёзный разговор, -- наклонил голову товарищ Олег. -- Не для стола. Завтра придёте ко мне, и я введу вас в курс дела. Хорошо?

Перед сном Керн обошёл посёлок коммуны. Выписанный ему пропуск давал право входить куда угодно, кроме арестантского барака и арсенала. Но он, воспользовавшись случаем, заглянул в столовую для перемещённых и в жилые дома.

В столовой уже закрывали помещение. Женщины в фартуках мыли алюминиевую посуду. Ещё одна женщина, постарше, сидела за грубо сколоченным деревянным столиком в углу и строгала хозяйственное мыло на тёрке. Мешок с мыльной стружкой стоял подле неё на табурете.

Керн присел на стуле напротив неё.

-- Новый, что ли? -- спросила у него женщина.

Тот кивнул.

-- Сперва одежду сдать надо. Тут свою одежду не положено.

-- А почему -- не положено?

Женщина вздохнула.

-- Потому что одежда общественная. А значит, если ты своими делами занимаешься, то ты у общества одежду украл. Понятно, какие правила?

-- А за нарушение, значит, и побить могут?

-- Могут. Но редко. Обычно на штрафные работы назначают, и всё. А уж кто отказался, того в арестантскую. За нарушение внутреннего распорядка.

-- Уехать отсюда не хотите?

-- Хочу, а нельзя. Документов нет, одежда -- и та казённая. Поймают, как беглянку. Они же нас всех ненавидят!

-- А за что ненавидят?

-- Средний класс мы, -- ответила женщина с невыразимой печалью. -- Вот, значит, как мы называемся. Средний класс мы были. Революцию, значит, не делали. А если бы сделали мы революцию, тогда не было бы ничего, ни этой проклятой войны бы не было, ни остального. А мы не хотели революцию делать. Вот теперь и платим по грехам нашим. А это, говорят -- наше чистилище.

-- Кто говорит? -- спросил Керн.

-- Старший по воспитательной работе. Юрий Лантанов. Не встречались ещё? -- Сардоническая улыбка едва тронула левый уголок рта женщины. -- Ьудете много стоять где не положено -- встретитесь непременно.

-- Он что, поклонник террора?

-- Нет, он садист. Садист и педераст. Если вы стукач, можете так и передать ему. Я его ненавижу.

-- Я здесь человек новый, -- тихо произнёс Керн, -- и не знал, что всё так плохо.

-- Давно вас привезли?

-- Я сам приехал.

-- Господи боже мой! Сюда?!

-- Да, по направлению. Я инструктор, -- он запнулся на мгновение, -- по технике безопасности. Имею дело с опасными производствами. Вот, -- в качестве доказательства он продемонстрировал свою покалеченную руку.

-- Опасные производства, -- медленно ответила женщина. -- Вот, значит, в чём дело. Значит, опять режим ужесточат. Ну, что встал! Иди. Сдавай меня! Карцера я не видала, что ли?! А остальное мне уже не страшно.

-- Почему? -- механически спросил Керн.

-- Рак у меня! Третья стадия, понятно! Чихала я на вас на всех, уроды! Чихала, и всё!

Молодые женщины, мывшие посуду, бросили свою работу и смотрели теперь на Керна с опаской, в которой читался, однако, подспудный гнев.

-- Продолжайте работать, -- бросил Керн и вышел.

На улице он встретил Тамару Фёдоровну. Та шла куда-то по посёлку, накинув тяжёлый прорезиненный плащ прямо на вечернее пышное платье. Заметив Керна, окликнула его.

-- Как вам наш контингент? Познакомились?

-- Я бы не считал их такими безопасными, как вы объяснили при нашей встрече.