Часть 1

'Реперы' оказались раззявами. Одинокую фигуру, приближавшуюся к ним с запада, они так и не заметили. Повинуясь знаку Ивана, четверо арбалетчиков, неслышно ступая, разошлись в стороны и прицелились. Маляренко вытащил пистолет.

'Четыре выстрела. Четыре.'

– Пли!

Четыре тяжёлых болта ударили в спины конвоиров почти одновременно. Шестеро бойцов Ивана заорали что-то матерное и ломанулись на врага.

'Реперы' оказались крепкими парнями. Ни один не струсил, не убежал и не сдался, на что так надеялся Иван. Шестеро оставшихся африканцев дружно похватали колюще-режущие предметы и развернулись лицом к врагу.

'Нет. Так дело не пойдёт!'

– Стоять! Ко мне! Назад! Коля, Лёха. Одиночными. Огонь!

Раздалось шесть выстрелов и негры попадали на землю.

– Стоять! Арбалетчики. Добить!

Маляренко тревожно оглянулся назад. Сильный ветер дул в спину, да и до посёлка было не меньше трёх километров, но кто знает…

Каждое тело, лежащее под навесом, получило по болту в голову, а потом Стас, повинуясь указанию Босса, перерезал каждому горло. Полный, так сказать, контроль.

'Мда. Картина маслом.'

С края раскопа открылся живописный вид. Примерно двадцать рабочих лежало на дне, прямо посреди глинистых луж, прикрыв головы руками и согнувшись в три погибели, а позади них, на обратном склоне, настороженно СТОЯЛ десяток мужиков, крепко сжимавших в руках штыковые лопаты.

В животе у Вани громко заурчало. Жрать хотелось зверски. Походная кухня осталась на 'Беде', стоявшей в лимане в тридцати километрах отсюда.

– Мужики, а у вас пожрать, случайно, ничего нет?

Трое из стоявших рабочих бросили лопаты и истерически расхохотались.

– Босс, этот 'байдарочник', или из спецназа или из ОМОНа, никакой он, нахрен, не водила. – Стас делал вид, что перешнуровывает ботинок.

– ?

– Чувствую. Коллега.

– Ясно. – Иван повернулся к троице, сидевшей под навесом, напротив него. – Ты, значит, Игорь.

Маляренко перевёл взгляд на широкоплечего красномордого мужика.

– Аудрюс.

– А ты?

– Леонид.

Протянутые руки Иван проигнорировал. Он наклонился к собеседникам и упёр в 'красномордого' тяжёлый взгляд.

– Рассказывай. Всё. Я ложь чую.

Глава 2.

В которой Иван становится агрессором, пиратом, грабителем и убийцей.

(Продолжение)

– Нет. – Прибалт отвечал неторопливо, растягивая слова. – Добрый это не кличка. Это фамилия у него такая. Он единственный из них, кто когда-то сидел. А так это банда рекетиров. Молодежь – все как один отморозки и беспредельщики. Все бывшие спортсмены. Я слышал они куда-то на разборки ехали, вот так и залетели сюда.

– Оружие? Дошли слухи – у них калаши?

Игорь помотал головой.

– Нет. Это 'Сайга' четыреста десятая. Гладкоствол. Их две штуки точно. Боеприпасов у них почти нет. По слухам у Доброго есть ТТ, а у Лысого, его правой руки – обрез. Но я их не видел, врать не буду.

'Угу. Водила. Ну конечно!'

– Так вот. Эта банда нашла где-то рыбака на лодке и случайно выбралась к нам. Поначалу Добрый своих ублюдков в узде держал. Но потом, как они аэропорт нашли, совсем с цепи сорвались. Капитана моего убили. И ещё четверых из экипажа. И рыбака этого тоже.

– Что за аэропорт? – Иван прекратил рассматривать разномастную бригаду землекопов и уставился на литовца.

Аэропортом оказался ровный как стол кусок степи в двадцати километрах отсюда. Через три месяца после прибытия бригады к кораблю, с востока донёсся гул турбин и Пахан тут же отрядил разведку, которая доложила, что у берега лежат на брюхе три самолёта. Два больших иностранных и один наш, маленький и разбитый. И вокруг всего этого торчит прорва народу, а на пляже были замечены бабы в купальниках. Все орут и просят пить. Тогда Добрый сел на вёсла и повёз людям воду. Лодка моталась туда-сюда без остановки почти месяц, перевезя к роднику у корабля четыреста человек и весь багаж. Они бы не справились, но филиппинцы надыбали на берегу выброшенную лодку с винтом, который можно было вращать вручную и дело ускорилось в три раза.

Старпом помолчал.

– А всех тяжелораненых и пожилых Добрый там и бросил. Свои, не свои – ему похрен. Некоторые сюда сами добрались. По берегу. Их убили.

– А возил он сначала тех, кто ему приглянулся. Шестёрки, одним словом. Сейчас у Доброго десять своих и тридцать шестёрок.

Аудрюс посмотрел на раскоп и поправился.

– Двадцать. Хотя вообще-то они парни крепкие. И не трусы.

– А где лодка?

– Дальше на восток, в двух часах ходьбы, есть залив. Там она на берегу и лежит. Её охраняют, конечно, там есть и из бригады люди и эти… дружинники, мать их! После побега моих матросиков, ту лохань охранять стали – будь здоров!

На этом месте прибалт завернул такую сложновыстроенную конструкцию на великом и могучем, что у Маляренко едва не рухнула челюсть. Увидев удивление на лицах слушателей, он лишь усмехнулся.

– Ну а… вы думали – три года на Курилах.