Часовая башня

— Только сегодня я сама буду сочинять её, — встаёт рядом с внучкой, кладя свою руку на её. Теперь вдвоём сжимают подлокотник кресла. Не убирает свою. Кажется, в этом движении есть некий скрытый тайный смысл. Расшифровать который не дано никому. Можно лишь прожив всю жизнь понять, разгадать и только тогда успокоиться, всё же увидел.

На старой, с обсыпающимися камнями башне начинают бить часы. Должно прозвучать шесть ударов.

Один.

Облезлая, с остатками золотой краски минутная стрелка совмещается с цифрой двенадцать.

Два.

Нравится, когда это происходит. Тогда циферблат словно разделяется надвое.

Три.

Из порта слышится нарастающий гудок парохода.

Четыре.

Чайка садится на край ржавого купола башни.

Пять.

Кажется, впереди вся жизнь. Сколько лет ей предстоит прожить? Какие они будут, да и что она из себя представляет — эта жизнь? Вспоминает слова, что часто, иногда будто сама себе говорит бабушка: — Жизнь длинна.

Шесть.

— … и тяжела, — иногда добавляет та.

Как ей нравится так вот смотреть на эти башенные часы. Да и сама бабушка у неё ассоциируется теперь с ними. Прямая, не согнутая временем, отсчитывающая свои дни, словно минуты, круг за кругом, круг за кругом. Сколько осталось этих кругов до…

Нет. Нет. Нет. Их будет бесконечно много. А потом… потом башню отреставрируют, покрасят стрелки, чтобы блестели на солнце. И, тогда уже не только она одна сможет любоваться ими, но и все те остальные, что живут не в старом городе, а на окраине.

— В городе очень много добрых людей.

— Разве так бывает?

— Конечно. Для того и строятся города. Растут, расширяя свои границы. Только по той причине, что уже не вмещают в прежние всех.

— А, как же деревни?

— Какие деревни?

— Ну, те, где их должно от этого становиться меньше.

— Деревни уменьшаются с каждым днём. И многие из них уже пропали, оставшись лишь на старых картах.

— Разве такое может быть, чтоб все самые лучшие уходили в города?

— Конечно. Только, когда человек может пользоваться туалетом, ванной, не думает о том, чтоб раздобыть дров, у него образуется уйма свободного времени. И, он получает возможность воспользоваться своим умом.

— Бабушка, бабушка, а как же коровки? — перебила Лера.

— Коровки?! Они все уйдут в лес.

— Но, там же их съедят волки!

— Нет. Они объединятся и будут жить вместе. А ещё возьмут себе овец, баранов и свиней.

— А, что же тогда будут делать люди?

— Ходить по старым улицам и любоваться домами… Ну, всё, закрывай глазки Лерушка. Пора спать.

— А сказка?

— А это и есть сказка.

— Нет. Это правда.

— Ну, хорошо. Будет тебе сказка.

— И вот тогда остался один старенький фермер в деревне. Он не отпустил своих коров, свиней, баранов, козлов, уток, гусей, кур, а построил для всех них просторный сарай. Он не хотел умнеть, хотя город ему и нравился.

— Он был глупый?

— Таким его считали все в городе, хоть не прекращали покупать у него молоко, сыр, яйца и мясо. Многие смеялись над ним. Но, к тому времени уже мало кто понимал откуда берутся продукты, веря в то, что все они привозятся ночью в магазины.

— А мы не вернёмся в деревню?

— Нет. Мы всегда жили в городе. Но, у твоего прадедушки была своя целая усадьба.

Засыпала. Знала; завтра с утра за ней зайдёт папа, чтоб забрать домой к маме, так, как жили с её родителями. Но, ей больше нравилось жить у бабушки.

Дореволюционный, пятиэтажный дом, со скрипучим паркетом, позволяющим издалека услышать чьё-либо приближение к маленькой комнате, где она частенько оставалась спать одна.

Но, как-то, в один из таких субботних вечеров, после того, как бабушка рассказала ей новую сказку, которые, как теперь понимала, та вовсе и не придумывала, говоря про окружающую реальность только лишь слегка адаптировав её под чувствительный мир ребёнка, крепко спала. Но, почему-то, будто сказано было очень громко, сквозь сон услышала.

— Ты!?

Проснулась. Определила, — это в прихожей.

Затем какое-то невнятное бормотание.

— Почему?

Опять несвязные слова.

— Паша, прошу тебя, подумай о дочери.

— Ничего мам. Я только сегодня. У нас всё нормально. Только сегодня. Лягу у Лерки. Думаю, будет рада.

— Не голодный?

— Нет. Чайку только выпью, если обещаешь не расспрашивать, и спать.

— Ничего не буду обещать.

Казалось бы, уже начав засыпать, вдруг опять проснулась, от ударов часов.

Начала было считать. Думала; будет много ударов. С большим трудом умела до десяти, сколько пальцев на руках. Но, часы ударили один раз.

У двери скрипнула раскладушка.

Отец укладывался спать.