Чашка кофе на двоих

— Это мой тебе подарок. Хорошо я придумал, да? Никто бы не догадался колечко упаковать в бутерброд! — радовался Слава.

— О, Боже, это…это что, предложение? — прикрыв рот рукой от разочарования, выдохнула Лиза. Слава даже не потрудился упаковать колечко в бархатную коробочку.

— Да, предложение! Поженимся в ноябре? — крепко прижал ее к себе Станислав.

— Надо это все обдумать… как получится… — запиналась и беспомощно барахталась в его объятиях Лиза.

— Вот и хорошо! Послезавтра крестины, там и отметим нашу с тобой помолвку! — осыпал ее влажными поцелуями Слава.

— Помолвку? В день крестин? — отстранилась Лиза. — Но ведь это наш с тобой праздник. Может, ты пригласишь меня на ужин, и мы вместе отпразднуем наше событие?

— Да зачем, Лизонька? К чему лишние траты? На крестинах столы будут ломиться от угощений! К тому же, это и твой праздник тоже. Ведь ты будешь крестной!

Лиза подошла к окну и взяла свой кофе. Аппетит куда-то пропал. Ей казалось, ее стошнит, если она откусит хоть один кусочек от бутерброда, в который Слава закатал кольцо.

Глава 13

Вечером, уютно устроившись за большим круглым столом, Лиза читала роман о страстной любви. Герои ссорились, мирились, и она проживала эти моменты вместе с ними. Как же ей хотелось чувствовать то же, что чувствовала на страницах книги главная героиня! Любить, страдать, таять в объятиях сильного, уверенного в себе мужчины! Эх, почему Слава совсем другой?

Звонок маман вырвал ее из пут страсти и вернул в тусклую реальность. Лиза скривилась и ответила на вызов.

— Лиза, детка, у нас тут небольшая заминка с крестинами выходит, — как-то неуверенно начала разговор Антонина Ильинишна, и даже сделала короткую паузу после слова «заминка».

— Что случилось? Малышка простыла? — до смерти испугалась девушка. — Если надо, я приеду! И покачать помогу, и со стиркой, и с глажкой…

— Нет, нет, все в порядке. Но дело в том, что вчера позвонила моя сестра из Тамбова. Мы не виделись пять лет, и она очень огорчилась, что мы не позвали ее в крестные мамы. До слез огорчилась, понимаешь, Лизонька?

— И…что? — напряженно сглотнула комок в горле Лиза.

— Ради моей сестры тебе придется отказаться от роли крестной. Пожалуйста, не обижайся. Будут еще дети, и ты станешь им прекрасной крестной мамой…

— То есть, меня в крестные не возьмут? — в груди стало тесно, и ее бросило в жар.

— Нет, ни в этот раз. Не огорчайся, милая, мы всегда рады тебе!

Лиза положила телефон на стол и растерянно уставилась на свои руки. Сердце сжималось от горечи. Ей было настолько обидно, что она стащила с пальца подаренное Славой колечко и бросила его рядом с телефоном. Чувство ненужности, преследующее с самого рождения, захлестнуло ее с такой силой, что Лиза с трудом могла дышать. «Как же это так? Ради Славы я отказалась от всего, что мне нравится. Я терплю его, хоть меня и воротит от близости, и я пытаюсь быть образцовой младшей невесткой в его доме. А мне отказали даже в том, чтобы стать крестной матерью той милой новорожденной девочке, которая раздражает всех в доме своими криками. Она там настолько некстати, что ей до сих пор не придумали имя», — судорожно размышляла Лиза, а ее руки дрожали от напряжения.

Она попыталась снова вернуться в любовный роман, но глаза застилали слезы. Буквы прыгали и никак не хотели складываться в слова. Лиза огорченно отодвинула книгу. Ей захотелось на свежий воздух.

Натянув на себя джинсы и свободную майку, девушка подошла к зеркалу. Собрала в хвост непослушные пряди, засунула в уши наушники, включила музыку в мобильном телефоне, спрятала его в карман и быстро вышла из дома.

Небо затянули сизые облака, и воздух стал тяжелым. Чайки с криками носились низко над водой, предвкушая скорую грозу. На набережной и у входа в парк суетились люди, играла громкая музыка, но Лизе было чуждо это пестрое веселье. Ей казалось, сердце так сильно разболелось, что его ничем не унять. Она прониклась чувством привязанности к малышке, с искренней любовью выбирала крестильное полотенце и наряд, а от нее просто отказались. Впрочем, ничего удивительного в этом Лиза не увидела. От нее часто отворачивались. А все потому, что еще в роддоме ее бросила мать. Новорожденную девочку уже собирались передать в дом малютки, когда появилась бабушка. Она не позволила отдать Лизу в приют, оформила опекунство и вырастила сама. Конечно, Лиза всегда понимала, что с ней что-то не так. Иначе, почему у других детей были родители, а у нее — никого, кроме бабушки? И по какой причине имя матери было в доме под строжайшим запретом? Не потому ли, чтобы ненароком не напомнить Лизе, что она — отказник, просто ненужный никому ребенок? Лиза выросла, но глубоко внутри так и жила та брошенная матерью новорожденная девочка.